Мумия из Бютт-о-Кай. Клод Изнер
она запрещала себе думать об этом, но идиот Ломье не умолкал!
– Я не собираюсь бросать работу, – пробормотала она, не желая признаваться Ломье в том, что она очень хочет ребенка, но у них с Виктором пока ничего не получается.
Ломье заметил, что она расстроилась.
– Прости, я вел себя, как болван.
– Прощаю, – кивнула она и вдруг добавила: – Меня это пока устраивает.
– Что именно? – не понял Ломье.
– Нам с Виктором вполне хватает друг друга…
– Жаль, что ты выбрала его, моя прелесть. Мы с тобой легко преодолели бы любые трудности.
– Не стоит сожалеть о том, чего уже не изменить, – философски заметила Таша. – У тебя есть Мими, а наши с тобой отношения все равно не продлились бы больше полугода. Ну вот, я приехала. Держи, оплатишь поездку, – сказала она, оставляя деньги на сиденье.
– Я буду с нетерпением ждать открытия выставки и рассчитываю увидеть там тебя! – крикнул он вслед.
Таша дождалась, пока экипаж скроется из вида, и окликнула другой. Она солгала Виктору: никакого друга сэра Реджинальда на набережной Конти не было, Таша надеялась разузнать у Ломье о нем. И теперь возвращалась домой, на улицу Фонтен, твердо решив: она обязательно пойдет на выставку в «Прокоп».
– Мишель! Эй! Форестье! Прошу прощения, что опоздал, причина уважительная, вот десять франков, которые я тебе должен!
В начале извилистой улицы Феру стоял парень в драповых брюках и пальто, задумчиво созерцая двух сфинксов, охраняющих дверь особняка. Он повернул к Морису Ломье безусое лицо, увенчанное густой шевелюрой.
– Ты узнал меня со спины?
– Еще бы! Твое драное пальто ни с каким другим не спутать. Хочешь пропустить стаканчик?
– Сейчас, только загляну в лавку, удостоверюсь, что заказ готов, и я в твоем распоряжении.
Они направились на улицу Сен-Сюльпис, где продавали ризы, шляпы, псалтири и молитвенники, не говоря уже об иконах и свечах, и вошли в одну из лавочек. Покупатели тут были серьезные и почтенные – сестра милосердия в белом чепце, пожилая дама в плаще с капюшоном – и повсюду висели изображения святых: святая Тереза Авильская на коленях перед Жанной д’Арк, Франциск Ксаверий, проповедующий евангелие непосвященным, угрюмый Бенедикт Лабр в лохмотьях, святой Рох с собакой[34], сонмы ангелов… Наконец они подошли к художнику, расписывавшему одежды Святой Девы с Младенцем на руках.
– Рад вас видеть, мсье Форестье. Святую Розу Лимскую[35] как раз упаковывают для отправки в Бразилию. Приданое будем отправлять?
– Непременно, счет уже оплачен.
Морис Ломье недоверчиво приблизился к деревянной статуе с синими эмалевыми глазами, подкрашенными нежно-розовой краской щеками и в алом бархатном плаще.
– Ей нет цены!
– Напротив, приятель! Плащ для Святой Розы – полторы тысячи франков, платье – порядка девятисот, нижние юбки – пятьсот… На деньги, полученные за ее гардероб, можно пировать с января по декабрь.
– Белье