Антонов. Последний пожар. Николай Викторович Тюрин
оценив обстановку, грозно крикнул:
– Всем стоять! – и выхватил наган.
Испуганные девушки подняли руки вверх, непонимающе глядя на вошедших.
– Вяжи их, – скомандовал Шурка, и бандиты быстро уложили девушек лицом в пол и связали им за спиной руки.
На шум с заднего двора вошёл станционный сторож, но тотчас получил наганом по голове от Большакова. Оглушённого сторожа Фирсов связал и уложил возле пассажирок. Антонов, не мешкая, вошёл в комнатушку кассы.
– Деньги на стол! – закричал Шурка поднявшемуся из-за стола кассиру.
Ошалев от вида направленного на него нагана, кассир рухнул на пол и запричитал, обнимая ноги Антонова: «Пощади, голубчик!». Шурка не ожидал подобного поворота и немного опешил, а кассир продолжал:
– Ты деньги возьмёшь, а меня потом в тюрьму посадят. Скажут, что это я взял. Я – старый человек. У меня дети малые сиротами останутся.
– Мы есть идейные революционеры, боремся с властью, а простых граждан не обижаем, – ответил Шурка. – У меня самого отец старый.
– Вот и смилостивись, барин, напиши записку, что это ты деньги взял, – продолжал ныть кассир, размазывая по лицу слёзы.
Антонову стало противно от жалкого вида старика. Он поморщился и сказал:
– Ладно, напишу. Давай деньги. Живо!
Трясущимися руками кассир выложил деньги из конторки на стол.
– Эй, – крикнул Антонов в зал. – Один сюда. Второй там смотри.
– Иду, – донеслось из зала. В кассу вошёл Большаков и принялся считать деньги. Немного успокоенный сторож помогал ему раскладывать стопки с банкнотами, то и дело косясь на Шуркин пистолет.
– Господи, царица небесная. Господи, царица небесная, – время от времени приговаривал он.
– Готово, – произнёс Большаков, закончив считать. – Четыре тысячи триста шестьдесят два рубля восемьдесят пять копеек.
– Ого! Хороший улов, – довольно воскликнул Шурка и сгрёб деньги в мешок.
Потом он взял карандаш и на чистом листе бумаге неуверенным почерком написал: «Мы, члены партии социалистов-анархистов, изъяли в кассе станции Инжавино 4365 рублей 85 копеек».
– Вот тебе документ и ещё два восемьдесят пять за помощь, – сказал Антонов кассиру и повернулся к Большакову: – Вяжи его. Как бы тревогу не поднял.
Старик от страха упал в обморок. Матвей ловко связал его. В зале вокзала стояла тишина, нарушаемая лишь всхлипываниями девушек. Фирсов с важным видом расхаживал по комнате, поглядывая на лежащих пассажирок.
– Уходим, – прервал Шурка его сладострастные мысли. – Двери запри. Пусть отдохнут немного.
Большаков показал Фирсову увесистый мешок, и тот расплылся в улыбке:
– Вот это фарт!
Бандиты покинули вокзал и растворились в темноте ночи.
– Как прошло? – спросил Ишин Антонова на улице.
– Порядок, – ответил Антонов. – Богатые мы теперь.
Вскочив на лошадей, злоумышленники шагом, чтобы не шуметь, выехали за пределы Инжавино. Отъехав подальше, они остановились,