Александр Суворов. Сергей Тимофеевич Григорьев
ваше высокородие!
Соковнин кивком отпустил Александра. После его выхода из присутствия там снова поднялись смех и говор.
В канцелярии Акинф Петрович приказал:
– Иванов!
– Есть!
– Отведи солдата Суворова в полковую школу, в солдатский класс. Скажи Бухгольцу – Соковнин приказал. Коня Суворова поставить в денник гренадерской роты. Дать овса. Вычистить. Осмотреть подковы.
– Он у меня не кован, – сказал Александр. – Из деревни…
– Не кован – подковать.
Писарь повел Александра из канцелярии вниз.
Караульные в сенях по-прежнему играли в шашки.
Увидев Александра, первый караульный сказал:
– Ага! Что я тебе говорил: наверх не ходить! Вот тебя сейчас и взгреют.
Писарь на ходу сказал:
– Евонный родитель премьер-майору друг и приятель…
– Вот те на! – воскликнул второй караульный. – Так ты ему, милый, не сказал, чаю, что я тебя за ухо драл?
– Сказал, – не останавливаясь, ответил Александр.
– Так! Стало быть, не тебя, а меня взгреют! – И, оборотясь к доске, караульный прибавил: – Тебе ходить.
На дворе Александр показал писарю Шермака. Некормленый конь грыз железную обивку коновязи, рыхля землю копытом.
– Велите, сударь, напоить коня. Я его прямо с ходу взял…
– Ладно. Что ты ездишь на неоседланном коне? Без седла и коню и всаднику тяжелей. Идем!
Глава четвертая
Полковая школа, куда писарь привел Суворова, помещалась в новой просторной двухэтажной избе.
Писарь ввел Александра прямо в солдатский класс, где шел урок арифметики. Он увидел перед собой несколько некрашеных длинных столов; за столами на скамьях сидели ученики.
Тут были и мальчики, и взрослые солдаты. Ученики скрипели грифелями по аспидным[52] доскам. Между столами расхаживал учитель в зеленом мундире. Размахивая ферулой[53], он диктовал задачу:
– Биль три бочка, полный вина. Один бочка пустой. Два – полный. Один – тридцать ведра. Второй – пятнадцать ведра. Третий – десять ведра. Написаль? Пустой бочка биль тридцать ведра. Так… Ты зашем пришель? – ткнув писаря в грудь ферулой, спросил учитель.
– По приказанию господина премьер-майора Соковнина пришел определить в школу солдата Суворова, – отрапортовал писарь.
Учитель легонько ударил Суворова ферулой по темени и воскликнул:
– О дурень! Какой ты есть зольдат?
– Конечно, я солдат.
– Боже спаси! Ты говорить немецки?
– Немного, уважаемый господин!
– О, карош малшишка! Где тебе садить? Ты такой малый. Сдесь!
Учитель указал ферулой на одну из скамей. Взглянув туда, Александр радостно воскликнул:
– Прошка! Дубасов!
– Кому Прошка, а тебе еще Прохор Иванович, – буркнул густым басом огромный солдат.
Он подвинулся на скамье, чтобы дать мальчику место. Суворов сел между ним и его розовощеким, упитанным соседом.
Схватив Прохора за руку, Суворов попытался ее пожать.
– Смотри
Аспидный – черно-свинцового цвета.
Ферула – линейка, которой наказывали нерадивых учеников.