Прятки со смертью. Бекки Мастерман
То были гипсовые слепки, но тем не менее они отчасти напоминают то, что предстоит вам лицезреть здесь. Не хотите ли о чем-либо спросить меня? О чем угодно.
Зак вытер губы тыльной стороной ладони, как будто решил ничего не выяснять, и все же не выдержал:
– А она это… пахнет?
– Я бы не сказал. Во всяком случае, не настолько отталкивающе, как вы могли бы подумать. Лишь немного плесенью, но вы не будете шокированы. А вот сам вид останков может вас расстроить.
Зак уронил голову, и я заметила, как побелели костяшки его пальцев. Хотела было подойти, но знала, что он в хороших руках с душкой Манрикесом.
После длинной паузы, показавшей, что для мистера Робертсона не было ничего на свете важнее этого момента, Джордж встал и протянул Заку руку, помогая подняться. Затем повел всех по коридору в прозекторскую.
У этого помещения свой неистребимый запах – сочетание дезинфектанта и старого памперса, как в государственном детском саду. На пластиковой каталке лежало тело Джессики Робертсон, накрытое простыней. Все строго и буднично, как предупредил Манрикес, – никаких темных углов, никаких инструментов, наводящих на мысль о рассечении плоти, никакой фоновой музыки. Зака поставили с одной стороны каталки, а по бокам от него – меня и ассистента патологоанатома, достаточно крепкого, чтобы успеть подхватить мужчину, если тот станет падать. Джордж занял место по другую сторону каталки. Макс и Коулмен остались чуть позади.
Бросив быстрый взгляд на Зака, медэксперт стянул простыню с макушки головы Джессики, так что Зак мог видеть ее выцветшие волосы и клочок темно-коричневой кожи на лбу. Решив, что мистер Робертсон справился, Джордж потянул простыню вниз.
Я выгнула шею, чтобы краешком глаза наблюдать за Заком, но, кажется, больше чувствовала, чем видела, как по всему его телу прокатилась дрожь, словно локальный толчок землетрясения. Он издал единственный тихий стон. За исключением этого, мужчина оставался невероятно собранным, справляясь со своими мыслями и воспоминаниями, не деля их ни с кем. Он осторожно провел указательным пальцем по высохшей коричневой мочке левого уха дочери, сохранившейся спустя столько лет благодаря процессу мумификации. Зак погладил ее ухо так, как гладят невероятно хрупкую, но слишком удивительную, чтобы удержаться и не прикоснуться, вещь. Ему не видна была другая сторона головы, где ухо отсутствовало. Затем он убрал руку, и судмедэксперт натянул простыню обратно.
– Я больше не увижу ее.
– Нет, – подтвердил Джордж, поняв Зака, а может, и нет.
Он взглянул на ассистента, которому явно были заранее даны инструкции, и подождал, пока отца жертвы проводили в приемную. Я чувствовала за Зака гордость.
Даже несмотря на гнетущее соседство трупа в комнате, мы все вздохнули чуточку свободнее.
Когда Макс и Коулмен подошли к каталке поближе, Джордж произнес:
– Я переехал сюда из Майами около десяти лет назад в поисках новой обстановки. Слишком много иммигрантов выносит на пляжи, сказал себе