Прятки со смертью. Бекки Мастерман
вином во вторую спальню, где Джейн обычно простегивала одеяла и клеила семейные альбомы. В этой комнате Карло позволил мне устроить кабинет, когда я сказала, что мне нужна своя норка – наподобие того как мужчины обустраивают гараж. Я не стала говорить ему, что не до конца изжила в себе специального агента Бриджид Куинн. Вдобавок в один прекрасный день, когда уже научусь быть лучшей женой, чем Джейн, я планировала организовать маленькое частное сыскное агентство.
Мой письменный стол, что я перевезла из старой квартиры, был завален журналами и каталогами хозтоваров с кухонной утварью. Если первые я все собиралась прочитать, то вторые не переставали озадачивать и пугать меня одновременно. Там же разместился мой лэптоп. За столом – крутящийся офисный стул. Несколько коробок со старыми налоговыми декларациями и другими безвредными архивами. Металлический шкафчик с замком, купленный после того, как Пол оставил меня, – для всего прочего.
Несколько фотографий на стенах напоминали о моих успехах в разрушении преступных планов всевозможных злодеев: вот президент Рейган благодарит меня за предотвращение террористической атаки, о который никто никогда не узнает; другая рамка хранит награду за уничтожение тайской банды, промышлявшей работорговлей. Следующая – за внедрение в секту Пало Майомбе, как раз вовремя, чтобы спасти мальчика от участи быть сваренным в котле заживо. К этой награде я питала смешанные чувства, потому что в котле уже был другой мертвый ребенок, когда появились мы: это тогда я застрелила невооруженного преступника.
Материалы для рукоделия Джейн хранились в коробке в шкафу вместе с ее швейной машинкой.
Усевшись, я положила ноги на ближайшую коробку с документами и уставилась на мобильный телефон на столе. Я вспоминала свой взрыв на дороге в Маунт-Леммон. Если бы дело касалось одной Джессики, мне, наверное, удалось бы обуздать свои чувства. В конце концов, она мертва и уже не испытывает боли. Но жив ее отец Зак Робертсон, мысль о котором не позволяла забыть о том деле.
Захария Робертсон был скромным дантистом в Санта-Фе, жил с обожающей его женой, не огорчавшим его сыном и дочерью, только что поступившей на службу в ФБР. Я никогда не говорила ему, как жалела о том, что поспешила рекомендовать Джессику для стажировки, поскольку очень хотела выучить ее на смену себе; как жалела, что была чуть старовата, чтобы выдавать себя за автостопщицу-подростка. Как и всем родным тех, кто стал жертвой арестованных мной злодеев, я просто сказала Заку, чтобы звонил в любое время дня и ночи.
Он звонил. После исчезновения Джессики в ту ночь на Шоссе-66 в семидесяти девяти милях к западу от Тукумкари, Нью-Мексико, его звонки полнились надеждой – вскоре после ноля часов и отчаянием – спустя шесть месяцев. Он стал появляться на работе нетрезвым и был не в состоянии сдержать дрожания инструментов во рту пациентов.
Даже спустя два года Зак продолжал звонить мне. Так я выяснила, что жена Елена и сын Питер оставили его – года на три раньше срока, когда обычно распадаются семьи жертв убийства. Вскоре Елена заболела раком и умерла,