Кот и крысы. Далия Трускиновская
плечом и доставал кончиком шпаги на локоть дальше, чем мог бы предположить противник.
– Поупражняемся? – предложил он.
Архаров понимал, что надо бы, давно он не сжимал шпажного эфеса, но отказался – возможно, потому, что не желал позориться.
– У меня к тебя просьба, – сказал он. – Нужно одну барыню навестить, поспрашивать. Там такое дело – воспитанница сбежала. Я этих московских чиновных старух видеть не могу – дуры, а спеси – через край.
– Думаешь, я их обожаю? У меня тетка – так больше часа вытерпеть не могу, – признался Левушка. – А она хочет, чтобы весь белый свет к ней на поклон ездил. Узнает, что я у тебя остановился, – со свету сживет.
Подумал и добавил:
– А может, и не сживет? У нее и без меня тесно.
Левушкина беззаботность, как всегда, действовала на Архарова просветляюще – плохое настроение, сгустившееся было, рассеялось.
– Стало быть, я на тебя рассчитываю. Ну, пошли.
Тимофей и Федька отправились было вместе с Левушкой – помочь принести из кареты пожитки и рассказать полицейские новости. Клаварош увязался за ними, радостно перебрасываясь с гостем французскими словечками.
– Федя, стой! – вдруг велел Архаров. – Надо твою кабацкую находку все-таки как следует допросить. Коли он сопли уж утер, тащи сюда.
Недоросля Вельяминова, и впрямь несколько угомонившегося, вернули в архаровский кабинет.
Усадили в то же кресло. Хозяин кабинета взял стул с овальной спинкой, сам установил его напротив кресла, сел, Федька встал возле бюро.
– Ну, сударь, рассказывай, как ты в «Ленивке» оказался, – велел Архаров.
– В какой «Ленивке»? – удивился недоросль.
– Кабак так именуется, на улице того же названия.
– Самый старый на Москве, – вставил Никодимка.
– Врешь, «Под пушками» – самый старый, – тут же перебил его Федька.
– Цыц, не то обоих выставлю, – даже не оборачиваясь, прикрикнул Архаров. – Ну так как же тебя, сударь, туда занесло?
Недоросль смотрел на пряжки своих башмаков и молчал.
– Федя?
– Прятался он от кого-то, – скучным голосом доложил Федька. – Думал, наденет посконный кафтан и спрячется.
– Прятался. Похвально. Дворянин прячется в кабаке. Достойное занятие, – столь же скучно произнес Архаров.
– Я желал не посрамить чести… – совсем тихо сказал Вельяминов. – Пистолет купил… и чтобы потом не узнали…
– Мать честная, Богородица лесная! – воскликнул Архаров. – Федька, а ведь вы дурака поймали! Как есть дурак! Вам рядом с ним делать нечего! И что у тебя, сударь, за горе такое, ради которого ты Бога не побоялся, застрелиться решил? Дома у тебя блоха с печки упала?
Он кричал с умыслом – чтобы растормошить недоросля, услышать крик в ответ, а через тот крик добраться до правды. Но Вельяминов только рукой махнул.
– Стыдно ему, – подсказал Федька.
– Сам вижу. Девку обрюхатил? – тут Архаров