Svetlyi drive. Даша Матвеенко
обивке и запахам лучшей жизни, чтобы сделать следующий шаг у какого-нибудь великолепного подъезда в закрытом дворе. На той стороне реальности, которой я никогда не буду причастна. Которая теперь лишь коротко обдает меня, а я уже думаю о том, какое она оставит во мне послевкусие. Я подняла вопрошающий взгляд с обыкновенным своим выражением пионерской готовности оказать любую топографическую помощь. Подсказывать дорогу я умела и любила, и это порой бывало едва ли не единственным моим способом общения в некоторые времена. Но я бы бессовестно обманула себя, если бы сказала, что не жду сейчас от его реплики ничего большего.
–… Вы не обяжете меня ответом – куда я прибыл?
Он мягко улыбнулся, и я разглядела его лицо. Точнее, сначала обратила внимание на брови, остановилась на глазах… Если бы я когда-нибудь что-то употребляла, то подумала бы, что теперь меня догнали все химические опыты, но так не бывает. Нет, это, безусловно, вполне типичная русская внешность, мало ли на свете похожих людей, тем более, разделенных временем. Но его костюм, и растерянность, и «мадемуазель»… Будь у меня враги, я бы подумала, что это очень жестокая шутка, но врагов, тем более, с такими возможностями, у меня не было. Я собралась: нужно было попытаться выдать ответ, кто бы ни стоял передо мной в ожидании.
– Москва Октябрьская. Ленинградский вокзал, – немного придавленным эхом бодрой электричковой женщины прозвучала я.
Он выдохнул будто с маленьким облегчением, услышав знакомое слово.
– Признаться, я в свои годы впервые доехал до Первопрестольной, но никак не ожидал найти ее… такой.
– Вас что-то удивляет? – настороженно спросила я, пытаясь не разглядывать так неотрывно его манжеты, странный галстук, длиннополый сюртук. В лицо его я просто решила не смотреть – хотелось разобраться в ситуации на трезвую голову, хотя бы попытаться держать все под контролем. К тому же, у него это, кажется, получалось немного хуже, и мне стоило стараться за двоих.
– Право, да, – многозначительно оглянулся он, будто призывая меня последовать за его взглядом и в чем-то убедиться. – Готов поклясться, – остановив взгляд на поезде, равнодушно попыхивающем на свободе, увереннее заговорил он, – что на станции у Знаменской площади1 я садился в совсем другую машину…
Этот топоним подействовал на меня почти шоково. Стоп, нет, ребята, настолько заиграться нельзя, и алкоголем от него не пахнет нисколечко, и вещества так, я догадываюсь, не умеют. Какая к черту Знаменская площадь, господа? Нет, я не вывожу, можно, пожалуйста, очнуться от теплового удара в комнате отдыха зала дальнего следования?
Он был так увлечен своей историей, что не заметил, как я изменилась в лице и обхватила голову, пытаясь хотя бы таким образом контролировать происходящее. Но, казалось, кукуху я уже упустила.
– …И до Бологого все шло спокойно, я отобедал в ресторане первого класса и решил вздремнуть, потому что, по словам служителя, езды было еще часов
Знаменская площадь – дореволюционное название площади Восстания в Санкт-Петербурге