Принцесса из собачьей будки. Елизавета Ланская
по известному сценарию, хотя на самом деле свекровь не переваривала просто до желудочной язвы. В радость было, что дом теперь им с Сергеем достанется, хоть какой-то прок от мужа окаянного. К тому же, за квартплату долги накопились, а тут мало того что свой дом, так еще и на земле, со своим огородиком. Считай, что закуска теперь всегда под рукой будет! Одной проблемой меньше!
По просьбе слезной и поклону нижайшему Тамары Николаевны мальчиков судить не стали. Поверили на слово, а потом в протоколе зафиксировали историю с падением. Мальчики, правда, умолчали, и Оксане наказали не говорить, что бабушку они сами в подвал спустили. Изложили все так, будто сама она во время падения телом пол прошибла. Поверили и в это, так как опытов никто не проводил и не установил, действительно ли 75 килограмм живого веса способны протаранить пол насквозь. В общем, пол посчитали хлипким, а мальчиков – сиротками. Дорога им теперь была в дом-интернат. Когда прощались, Оксана повисла на Костиной шее, плакала, не хотела отпускать. Мишу она не так любила, но и его отпускать было больно.
– Заберите меня тоже, пожалуйста, пожалуйста! – умоляла девочка, – не хочу я здесь оставаться одна!
– Дочур, что ты хоть такое говоришь-то? Разве плохо тебе с нами? – отец гладил Оксану по голове, прижимая к изношенным треникам.
Тамара Николаевна пыталась оттащить девочку от братьев, разжимая детские пальчики по одному. Женщине, естественно, жаль было оставлять девочку в этой неблагополучной семье, но по смете им не полагалось больше десяти детей в полгода отправлять по интернатам. Жестоко, но что тут сделать? Она – человек подневольный, и знает, что миром на самом деле правят даже не деньги, а галочки. Вот если есть галочка, считай, что ты свой долг выполнил, и можешь спать спокойно, а если отсутствует в положенной графе закорючка – так побегать придется, посуетиться.
Тамаре Николаевне давно не хотелось усложнять себе жизнь, а потому она делала вид, что верит родителям Оксаны, когда те убеждают, что исправились. Верит до следующего полугодия, потом до следующего и следующего и, знай себе, делает свою рутинную работу.
Оксана кричала так, словно не пальцы ей разгибали, чтобы она не держалась за Костю с Мишей, а кожу живьем сдирали, оголяя нервы. И вот по оголенным проводам нервов перестал течь ток, наполняя тело жизнью. Оксана опустилась на колени. Голова упала на грудь, руки повисли плетьми. Она больше не держала, не смотрела, не слышала и не чувствовала. Самые верные друзья, которые были рядом и хотели защитить ее, теперь уходят, оставляя ее одну-одинешеньку на произвол судьбы. И тут вдруг такая боль прогрохотала, словно танк по сердцу проехался, давя своими огромными гусеницами все хорошее, что еще остававшееся внутри, и Оксана с новой силой закричала. Но теперь она принялась рвать на себе волосы, царапать лицо, биться лбом об пол. Ее пересохшие губы шептали: «Предатели, предатели!». Родителям показалось, что малышка сошла с ума.
– Мать, тащи сюда лекарство! Оксанка совсем помешалась!
Вера