Хамелеон. Адам Малейк
и с десяток мировых бестселлеров. На каминной полке одиноко красовалась фотография счастливых молодоженов в серебряной рамке. Алекс провел ладонью по полке и не обнаружил на ней пыли, а на стенах висело, по его мнению, слишком мало фотографий или картин для такого большого пространства, что навевало чувство пустоты и одиночества.
От размышлений его отвлекла Хьюги, позвав на кухню неестественно радостным голосом. Там его ждали хлопушки, поздравления и кремовый торт с надписью: «Добро пожаловать домой». Алекс против воли улыбнулся и тут же пожалел об этом: боль пронзила места, где швы пересекали губы и он невольно схватился за них. Они хотели подбежать к нему, но Алекс остановил их, вытянув руку, затем, стиснув зубы, мягко улыбнулся, ровно настолько, насколько мог стерпеть. По их лицам он понял, что вышло нечто наподобие ободряющей улыбки.
– Когда вы успели, ребят? – спросил он страдальческим голосом с наигранной радостью.
Карвин дружески хлопнул Алекса по плечу, да так сильно, что тому опять пришлось стиснуть зубы.
– Мы заскочили в кондитерскую, пока ты сидел с видом покойника. Я же говорил, что он спит, – обратился он к остальным. – Ты как приятель? Ты что-то побледнел.
– Все в порядке, просто давление.
– Уверен? – Видимо, поняв, в чем дело, он виновато убрал руку за спину.
– Да, да. Давайте займемся тортом. Мне жуть как не хватает глюкозы.
Все посмеялись над этим суррогатом шутки. Даже Эспен, мрачный, как туча, позволил себе ухмыльнуться.
Они пили чай, закусывали тортом и рассказывали веселые истории из жизни, которые все, как одна, начиналась со слов «А помнишь?», а он мотал головой и отвечал «Нет, рассказывай». Они с дюжину раз поперхнулись, потому, что каждый поджидал своего удобного момента, чтобы рассмешить других, и они каждый раз велись на это, как дети. Алиса рассказывала, как они проказничали в детстве, Эспен травил байки про их пьяные выходки во времена учебы в колледже, Карвин хвастался успехами в своем магазине смокингов и вспоминал романтичные моменты с Алисой, а Хьюги говорила о нем – об Алексе. О том, каким человеком он был, о том, за что его полюбила, искренне, с нежностью. И, когда она закончила, он поцеловал ее, при этом ничем не выдав адскую боль, пробежавшую по телу.
Глава 4
Стэрон просматривал карту пациента и недовольно цокал себе под нос, как часто делал, когда читал заключение об операции, которую провел другой врач. Будь он азартен, сделал бы ставку на то, что пациент пролежит у них еще неделю-две, хотя, проведи операцию Стэрон, беднягу, вполне возможно, выписали бы уже сегодня, но ставить под сомнение опыт и навыки заведующего хирургическим отделением, на чье место он и претендовал, было бы глупо, учитывая, что эта возможность представится ему уже в следующем году, если Стэрон, как говорит его жена, «не будет тешить свое эго и подумает десять раз, прежде,