Кидонианка. Сергей Сергеевич Крехно
подставой, – заметил пилот, когда закончил изучать приборы. – На орбите целая армия, как будто готовятся к войне. Что говорит твое офицерское чутье?
Ивар поморщился: большую часть жизни он провел на военном флоте, но каждое упоминание об этом неизбежно вызывало воспоминания о печальном финале. Трибунал, увольнение с позором и лишение всех наград – после такого не очень приятно называть себя «офицером».
– Скорее, новой войной. Мы тут никому не сдались, тем более никто не стал бы гоняться за нашей развалюхой на линкоре1. Я даже боюсь представить, сколько попаданий она сможет выдержать.
– Нисколько, – пилот махнул рукой. – Мне кажется, мы взорвемся, если просто хорошенько ускоримся. И маршевый2 движок глохнет каждый раз как последний, ему перегрузки противопоказаны.
Ивар усмехнулся: будет забавно если он, ветеран Галактической, умрет не от руки грозного неприятеля, а от превышения скорости.
– Слушайте, а чего к нам опять прицепились? – спросил Гэри. – Мы уже и пропуск раздобыли, что в этот раз не так?
– Думаю, их смущает наш транспорт. Человек, летающий на таком хламе, явно не дорожит своей жизнью, а значит, вызывает подозрения.
– Это мы вызываем подозрения? – возмутился Адам. – Я транспорт и похуже видал.
– На обывателей мы точно не похожи, – Ивар встал и попытался размять затекшую спину. – И давай начистоту: нормальными людьми нас тоже не назвать. А у пограничников чутье на разный сброд.
Гэри расхохотался.
– Это уж точно! Я до сих пор не могу поверить, что мы похитили барона Самборы и выжили. Кто еще так делал?
– А кое-кто вдобавок поджег его дом, – Ивар ткнул пальцем в Адама. – Угробил картин миллионов на двадцать.
– Двадцать миллионов? Это в какой валюте за такую мазню платят миллионы?
– В шармах, конечно.
Ивар родился и прожил большую часть жизни на Кидонии, и привычка оценивать все вещи в галактике только в кидонианских шармах осталась с ним навсегда.
– Какой дорогой хлам! – воскликнул пилот. – Ох и не понимаю я вас, планетников.
С точки зрения аламарси, все, что нужно для жизни, можно уместить в рубке пилота, а эти картины, бумажные книги, цветы и деревянная мебель – ненужное барахло. Наверняка старый потрепанный грузовик напоминал ему родной дом. Во время службы Ивар часто бывал на кораблях-ульях аламарси с дружескими (и не очень) визитами, так что видел, как там живут люди: семьям выделяют крохотную каюту-студию, отделенную от соседней тремя стенами и занавеской. Именно поэтому суда алармаси и называют «ульями»: таких «сот» внутри сотни тысяч и в каждой по два-четыре жителя. Душевые, кухни, комнаты отдыха – все общее. После десятилетий, проведенных в подобной обстановке, любое пространство, не заполненное полезным оборудованием, вызывает ощущение неестественной роскоши.
Через несколько минут диспетчер потребовал заглушить маршевый двигатель и дальше корабль пошел только на маневровых. Впереди показалась пограничная
Линейный корабль – неповоротливая, тяжело бронированная и вооруженная под завязку военная машина.
Маршевый двигатель – основной двигатель корабля, который его разгоняет. Дополняется маломощными маневровыми, которые помогают менять курс, вектор движения, поддерживать орбиту и в других не связанных с разгоном задачах.