Алое Пламя. Мария Руднева
упоминаете имя создателя нашего, единого светлейшего бога Ар-Лахада? – спросил царевич Ардлет, когда несколько дней пути спустя вновь очутились они в огромном оазисе, и вкусили вина из разбойничьих запасов.
– О, придержи язык за зубами, несносный мальчишка! – возмутилась Джамарана. – Ведь ясно же и глупому ослу, что если о чем-то не говорит никто вокруг, так и тебе говорить не стоит!
– Но отчего же?
– Ууу, накличешь ты на нас беду рано или поздно! Сказано тебе – молчать, а ты продолжаешь…
– Но я хочу знать! Не бывает запретов ради запретов.
– Ты так уверен в этом?
– Да.
– Милая моя Джамарана, царевич въедлив, как кислота, и точно не отстанет теперь от тебя, пока не получит ответ, – рассмеялся Рашта. – Лучше тебе дать ему ответ сейчас, а не то он и правда будет говорить без остановки.
– Звучит как проклятие, – вздрогнула разбойница. – Ну, слушай. Как и в любой загадке, которая кажется неразрешимой и сложной, ответ здесь лежит на поверхности. Мы разбойники, прекрасный царевич, мы шакалы пустыни, мы грабим, убиваем и насилуем, и, конечно, нас очень не любят купцы и другие путешественники, желающие мирно перебраться через занесенную песками пустыню…
Царевич Ардлет рассмеялся было, но смех его никто не разделил. Джамарана смотрела серьезно и прямо.
– Мы стали твоими друзьями и поддержали тебя, царевич, но случилось это оттого, что рядом с тобой был Рашта, и Рашта заступился за тебя, и узнал меня, и я узнала его. Не случись этого, вы дорого заплатили бы за встречу с нами, поскольку были легкой добычей, и желанной добычей, и большая редкость для нас – встретить таких путников. Среди купцов, послов и беглецов нет Рашты. Но среди них есть те, у которых с собой дорогие ножи, богатая одежда, золотые монеты… Мы живем ради этой наживы. Мы подчинили себе пустыню, но мы сторонимся городов, потому что в городах на нас смотрят люди. Люди, подобные тебе, решающие судьбы других людей. Нас всех колесуют, если на нас упадет взгляд таких людей. Но есть тот, кто выше любого человека. Ты называешь его так, как называешь. Другие называют его иначе. От этого не меняется его суть, не меняется его важность, и могущество его от этого не становится меньше. Наоборот, чем больше у него имен, тем сильнее он становится. Ведь когда он создавал наш мир, у него и вовсе не было имени. Говорят, что он все видит. Мы не хотим, чтобы он видел нас. Мы – единство этой пустыни, и мы не называем его по имени, ни с благодарностью не взываем к нему, ни с проклятиями. И пока это так, нас не существует для него. Но если он обратит на нас свой взгляд, если прознает о нашем существовании – он растерзает нас, безжалостный и всемогущий.
– Вот оно что… – царевич Ардлет поднял на разбойницу растерянный взгляд. – Я никогда не думал о подобном в таком ключе… Если честно, то я вообще не думал никогда о… В смысле, это ведь просто фигура речи – что благодарность, что проклятие…
– Глупый мальчишка! А говорят, что во дворцах дают образование!
– Образование дают,