Алое Пламя. Мария Руднева
– украшение страны, – промурлыкал Рашта.
– Это так, – развел руками Ардлет, – украшение, не больше. Создан для услады глаз моего возлюбленного отца и драгоценных братьев. Песни мои вселяют им радость в сердца, танцы мои успокаивают их истерзанные заботами о народе души…
– И ты уверен, что никогда не станешь царем?
– Да, я уверен в этом.
– Так же уверен, как в том, что не станешь никогда послом?
Царевич Ардлет растерянно взмахнул ресницами.
– И правда, – вдруг посерьезнел Рашта. – С Хайетом случилась беда. Непредсказуемая, внезапная… Мы не можем знать свои судьбы, мой царевич. Если ты станешь царем… Если даже не страны Айнар – другой страны. Ты ведь можешь жениться. Может произойти что угодно… Будешь ли ты к этому готов?
– Никогда я не думал о таком, Рашта! И не готов думать…
– Не мешало бы уже начать, – похлопала его по плечу мудрая Джамарана. – Прежде чем задавать неуместные и опасные вопросы другим, попробуй это на себе.
– Ты коварна!
– Я женщина, а к тому же и разбойница. Чего еще ты ждешь от меня?
– Я начинаю переживать за Рашту, – со смехом проговорил ей в спину царевич. – Вино совсем остыло. Разожги заново огонь.
Внешне царевич Ардлет оставался спокойным и умиротворенным и наслаждался вечером спокойствия в благодатном оазисе, но что-то затронули в его душе слова остроязыкой Джамараны. Снова и снова повторял он про себя их разговор и недоумевал, и удивлялся, и спрашивал себя: как же вышло так, что стал он вдруг послом, и вынужден будет вести разговор о вещах, в которых ничего не смыслит, с человеком, который ему неприятен? И как при этом держать себя, и что делать – не был он этому обучен. Конечно, многие уловки знал царевич, многие хитрости, но относились они все к обольщению да к веселью, но не к дипломатии и прочим серьезным вещам. А ведь царь Айнар упирал на то, сколь важен ему союз с Эшиа, сколь дорожит он тесной дружбой их стран, и сколь серьезна миссия, возложенная на Ардлета. В письме же, выданном ему как сопроводительное, ни слова не было о том, как подобает ему себя вести, что говорить и что делать. Там только было сказано, что податель сего есть тот, кем себя называет, и о болезни царевича Хайета, ожидаемого, было упомянуто, как и полагалось в подобных письмах. Но иных советов не было ему выдано. Сам же Хайет написал какое-то тайное, личное письмо, запечатал личной печатью и подложил к официальным бумагам.
Как может вчерашняя райская певчая птичка в один миг стать коршуном? Как может человек, никогда не помышлявший ни о чем подобном, необученный и растерянный, выстоять против хитрого и умного царя, славящегося своими победами на любом поле битвы.
Все это время Ардлета гнала в путь радость свободы, несокрушимая уверенность в собственной удачливости и неуязвимости. Все беды и болезни обошли его стороной, у него появились союзники и проводники, и до границы царства Эшиа оставалось совсем немного.
И червь сомнения закрался в чистое сердце царевича.
Но