Когда умирают боги. Дмитрий Красько
тоже женщина, а не то колючее, надменное и погрязшее в интригах создание, что запомнилось мне со времен Горы. Видимо, неожиданно вставшая перед всеми неразрешимая загадка заставила даже ее отбросить то искусственное, во что она укутывалась долгие тысячелетия, вынужденно неся бремя девы-воительницы. Да еще в таком не самом здоровом с моральной точки зрения обществе, каковое представлял собой Олимп. А может, поспособствовало и двухтысячелетнее пребывание среди людей. Адаптация, знаете ли. – К сожалению, Артемиду отыскать не удалось. Видимо, шляется сейчас где-то со своими любимыми оленями и тиграми.
– Ланями и львами, – ностальгически закатил глаза вернувшийся с новой порцией пива Геракл.
– Если ты найдешь мне во всем Приморье хоть одного льва, – категорично проговорила Афина, – я живьем съем мою сову.
– Это я Грецию вспомнил, – успокоил ее Большой Гера, но сова тревожно кулдыкнула и на всякий случай перелетела с правого плеча Афины на левое. Хотя в качестве защиты от поедания этот маневр никуда не годился. Впрочем, я уже говорил, что не понимаю, почему она стала символом мудрости.
– Не надо вспоминать Грецию, – отрезала Афина, снова ставшая сама собой – вернее, той, какой ее все из нас помнили. – Греция осталась далеко. И в прошлом, и по километражу. Нам сейчас нужно определиться, что делать дальше. Каким образом избежать других смертей.
– Предупредить всех нужно, – сказал Шустрый Гера. Самое ожидаемое предложение с его стороны. Кому, как не ему, Вестнику Старика, могла прийти в голову эта мысль? Тысячелетиями проживая на Олимпе, он отыскивал тех, кого поручал найти Зевс, и передавал им то, что поручал передать Зевс. Мальчик на побегушках. Правда, не у кого-нибудь – у самого Громовержца.
– Зачем? – резко спросил я.
– Что ты имеешь в виду?
– Зачем предупреждать их об опасности? Если вы можете чувствовать друг друга, значит, все уже знают, что Зевса, Аполлона и Афродиты больше нет. Спорю – они пришли к тем же выводам, что и вы?
– Они не знают подробностей, – возразила Афина.
– Для того, чтобы насторожиться, подробности не нужны. К тому же обстоятельства смерти у всех троих разные. А при таком раскладе подробности только повредят, потому что каждый будет примеривать их на себя. Убийца же – если он есть – довольно умен и каждый раз изобретает новый способ устранить жертву. Поэтому, если я буду опасаться мяча для гольфа, пули или грабителей в темном переулке, меня очень просто будет отравить или подстроить автокатастрофу.
– Что ж, ты прав, – согласился Прометей. – Но нам все равно нужно что-то предпринять.
– Я не знаю, что вы могли бы предпринять, – честно признался я. – И я не знаю, как вы меня нашли…
– Я тебя тоже могу чувствовать, – Шустрый Гера скромно потупился.
– … и зачем вообще меня сюда позвали, – проигнорировав его признание, докончил я.
– Что значит – «зачем»?! – неприязнь Афины, которая на протяжении всего разговора