Путешествие по жизни. Письма другу. Наталья Казимировская
И, о чудо! На перекрёстке я увидела Его, переходящего дорогу. Наши взгляды встретились, и машина увезла меня. Не думаю, что он что-нибудь понял в этот момент «рокового» совпадения, просто узнал позднее о том, что мы покинули город.
Витебск 1968 (июнь) – 1968 (декабрь)
Витебск я невзлюбила сразу (по всей видимости, несправедливо). Но уж больно всё отличалось от Саратова! Школярская атмосфера в музыкальном училище, провинциальные нравы – все знают всё и всех, сплетни. Лысый и отвратительный директор музучилища Кутневич, который начал приводить меня в «норму» и столкнулся с жёстким моим противодействием. Я любила ходить с распущенными волосами – это явно говорило о моей распущенности и дурных наклонностях. На меня появились шаржи в стенной газете, а красивая «эсэсовка» – секретарь парторганизации и по совместительству преподавательница литературы – попыталась запретить мне появляться на занятиях в таком виде. В один прекрасный день я появилась на её уроке с двумя заплетёнными косами и двумя огромными капроновыми бантами, закрывающими практически всю голову. Сложив ручки на столе, – одна под другой, как и полагается очень примерной девочке, и состроив умильное лицо, я мужественно выдерживала, чтобы не расхохотаться в голос. Зато, глядя на меня, веселились вовсю мои однокурсники. Дама никак не могла призвать их к порядку. Больше всех резвился скрипач Миша Казинник! «Казинник, прекратите!», «Казинник замолчите!» – командный голос нашей «эсэсовки» не помогал наведению дисциплины. Когда прозвенел звонок об окончании урока, я демонстративно стянула с головы свои банты и не менее демонстративно начала сворачивать их в трубочку. Меня вызвали к директору. Глядя на него в упор, я заявила: «Причёску не поменяю. Хотите – выгоняйте! Но напишите в формулировке ЗА РАСПУЩЕННЫЕ ВОЛОСЫ». Ради справедливости надо признать, что за распущенные волосы меня шпыняли и в Саратове (нравы в Стране Советов были строгие!). Не проходило дня, чтобы какая-нибудь бабка на улице не прошипела бы: «Распустила Дуня косы, а за нею все матросы!» А на постоянные вопросительно-злобные вопросы прохожих: «И чего ты волосы-то распустила?» – я отвечала, глядя прямо в глаза (вычитала в какой-то книжке): «Дураков считать!»
Если вернуться к Витебску, то несмотря на то, что город этот был связан с Марком Шагалом, и мой папа вместе с театральным фотографом Коханом даже посылали Шагалу фотографии старого Витебска (насколько я помню, городское начальство не откликнулись на желание Шагала посетить город и даже не приняло от него в подарок его картины), несмотря на наличие довольно интересных знакомств (чего стоил, например, наш учитель по гармонии композитор Борис Яковлевич Магалиф, поощрявший нас называть его Борисом Ящеровичем – человек, живший в двухкомнатной квартире, где в одной комнате ютился он сам с женой и сыном, а в другой размещался огромный террариум со змеями и ящерицами. Иногда прямо на уроке рубашка на нашем преподавателе начинала шевелиться и из-под