Стражи сумрачных эпох. Книга первая: От тёмного истока. Михаил Шабловский
ли тебе, что чувствует капля воды, всачиваясь в кусок сахара-рафинада? А мне теперь ведомо…
Однако даже самая малюсенькая капелька воды далеко не мгновенно впитывается даже в самый рыхлый кусок сахару. Не один квант времени пройдет, покуда вся влага не разделится на мельчайшие частицы, и сахар не станет влажным.
Вот и я, внезапно застряв в стене, за мгновение до того будучи бесплотным, и вдруг обратно став осязаемым, начал как будто растворяться в кирпичах и бетоне, и еще несколько секунд, и от меня бы ничего не осталось, кроме пары красненьких пятен снаружи и внутри, да ноги с рукой – первая с одной стороны стены, другая с противоположной.
Судорожно, лихорадочно думал я, поддается ли управлению мое "обесплочивание", и могу ли я спастись, если усилием воли, неким психическим движением вновь смогу изменить свою консистенцию до нематериального состояния.
Должен, кстати, сказать, что у меня после этого испытания на всю жизнь остался ревматизм.
Черепная коробка ещё держалась, но в мозгу уже плыли какие-то кошмарные образы, странные видения смерти, багровый сумрак, и это ещё усугублялось воплями секретарш из офиса сзади. Но всё же я нашёл в глубинах своего ментального "я", которое сейчас мне представилось в виде лабиринта серых стен с тёмно-красным небом над ними, где в грязных углах теснились мои мысли и чувства, не всегда прекрасные, и лишь кое-где тускло поблёскивали жемчужины светлых воспоминаний и мечтаний о будущем, итак, в самом сердце этого лабиринта нашел я ржавый рычаг. Я надавил на него, со скрипом он подался, над лабиринтом пронесся чей-то смех, гнусный и замогильный, и я стал бесплотен опять, при этом вернувшись в реальный мир и пройдя сквозь стену, причем секретарши позади прямо-таки взвыли.
Не чуя ног, я шагал домой, призраком в свою прозрачную квартиру. Дома же я лёг на диван и углубился в себя, мня выяснить изнутри, что же такое со мною сделалось, и кем я стал.
Что-то мне открылось такое, пока я был внутри стены, блуждал по внутреннему своему ментальному миру, но увы, вернувшись в мир реальный, я никак не мог вспомнить, что именно, только смутные образы тёмного лабиринта мелькали в сознании.
Одно радовало – я и вправду научился управлять своей невесть откуда взявшейся способностью "обесплочиваться", или, если угодно, "деволюмизироваться". Приятно было помечтать об открывавшихся возможностях, а ведь они были действительно широки! Бесплотный и невидимый везде пройдет, насквозь видящий всё углядит, да ведь ещё и с собой можно унести кое-что! (Путём некоторых экспериментов было установлено, что я могу по собственной воле деволюмизировать любой предмет, которого касаюсь, правда, затруднения начинали возникать, если масса предмета превышала половину моего собственного веса, за минусом ещё веса одежды и вещей в карманах, на поясе и т.д.)
Ну и надо признаться, что мечтания мои далеко не всегда оказывались чистыми и безгрешными – да и кто смог бы удержаться от некоторых, не совсем совместимых с моралью поползновений, обретя схожие с моими способности! Разве что какой-то совсем уж