Слева молот, справа серп. Михаил Шахназаров
В перерывах между соревнованиями заходили подраться развеселые боксеры и вечно суровые хоккеисты. Кухне «Луны» и работе ансамбля могли позавидовать даже столичные заведения. Рома заказал «Старинные часы» и «Феличита». Попросил солиста причесать бакенбарды и спеть ближе к оригиналу. Резким кивком головы пригласил на танец блондинистую пышку. Женщина представилась Ларисой из антикварного. Когда «Старинные часы» играли по третьему разу, Хузин шептал ей на ухо скабрезности: «Не-е-ет… Это не грудь и не жопа. Это кружева плоти. Это макраме желания и страсти. А это звучит гимн нашей любви, Лара. Старинные часы – свидетели и судьбы… Свидетели нашей судьбы, Лара». Антикварщицу такое обращение не коробило. Ей нравились грубые и решительные атлеты. Хузин целовал пальцы женщины. Сильно оцарапал язык об один из массивных перстней. Рассказал, что по отцу он татарин, любит горячих наездниц в теле и позицию «ноги на плечи».
Малютка Джоки встретил Михаила Дмитриевича, бывшего директора пионерского лагеря «Дружба». В студенческие годы Йозеф трудился там педагогом отряда, устраивал по ночам в дюнах оргии с кострами и молоденькими пионервожатыми. Мстил системе в лице похотливых активисток. Подопечных называл «двуногие сперматозоиды в галстуках». На Йозефа пожаловалась энергичная комсомолка, страдающая косоглазием. Карьера грозила уйти в глубокую трещину, но Колодяжный придумал гениальный план. В отряде отдыхал пастозный мальчик Юра, страдающий эпилептическими приступами. Его одновременно жалели и побаивались. Сценарий Йозефа был прост. Во время купания ребенку становится плохо. Мальчик начинает тонуть на глазах у сотен пляжников. И тут на помощь приходит оказавшийся неподалеку смелый педагог. Реализовать задумку решили между третьей и четвертой мелью. Воды там чуть выше колена. Юра резко упал, но крикнуть о помощи не успел. От волнения перед первой в жизни ролью у него случился настоящий эпилептический приступ. Йозеф подоспел вовремя. С лицом плакатного сталевара, он поспешил на помощь утопающему юнцу. Мальчика откачали, купили ему эскимо и отправили домой. От греха и от воды подальше. Пожимая Колодяжному руки, абсолютно незнакомые люди говорили, что впервые видят настоящего героя. Йозеф получил медаль «За спасение на водах», грамоту и часы «Победа». И вот сейчас в «Луне» он покаялся директору пионерлагеря, что все было спланировано, и поднял тост за комсомол, мальчика Юру и надежду, что тот еще жив.
Невменяемый Марьин приставал с вопросами к официантам. Интересовался длиной дугообразной принадлежности. Не праздно – для статистики. Двое Рому послали, третий обещал позвать вышибалу. Четвертый оказался более общительным и, подмигнув, с улыбкой пригласил Марьина в туалет. Того это чуток отрезвило.
Утро следующего дня началось в кафе Дома печати. Бармены заведения давно пребывали в уверенности, что слова «журналист» и «алкоголик» являются синонимами. Они восхищались стойкостью ливера бессменно поддающих и удивлялись, как ребята попадают по клавишам печатных машинок трясущимися