Смотрим кино, понимаем жизнь: 19 социологических очерков. В. В. Радаев
самого современного компьютерного оборудования. Купленная дорогая мебель даже не распакована. Он ограничивается тем минимумом бытовых условий, к которым привык еще в годы проживания в студенческом общежитии. И больше ему, по крайней мере, пока, ничего не нужно.
Разукорененный эгоистический интерес без других сдерживающих мотивов и без социальных связей быстро начинает подрывать самого себя. В своем чистом виде он не просто отвратителен, но элементарно слаб. Голый материализм на деле оказывается хрупким, если под ним нет какого-то иного, более прочного основания. Ведь материальные ценности обретают настоящее значение только в привязке к чему-то более важному – к другим людям, к какому-то важному делу или содержательному смыслу. Вне социальных связей и содержательных идей они оказываются подвешенными, бессмысленными. А естественные, как порою кажется, эгоистические влечения, не имея существенного противовеса, неумолимо влекут человека к саморазрушению.
Попытка восстановить социальные связи
В минуты отвлечения от бешеного ритма новой жизни человек начинает задыхаться в социальном и духовном вакууме, если, конечно, он способен еще мыслить и чувствовать. И наш герой постоянно ностальгирует по ушедшим временам, ощущая острую нехватку какого-то духовного начала. Чего же ему не хватает? Видимо, речь идет не о реализации каких-то интеллектуальных или эстетических наклонностей, а, скорее, о возникшем остром дефиците привычных некогда и культурно укорененных практик сопереживания с другими, близкими тебе людьми. И покупка вещей этот дефицит никак не компенсирует, даже если это «возвышенные» продукты культуры (которых, впрочем, мы пока не видим).
Наш герой демонстрирует довольно жалкие и не слишком последовательные попытки следования нормам или, по крайней мере, сохранения каких-то правил внешней благопристойности – например, возвращая «на место» развратную школьницу, которую увез без всякой цели.
Героя мучают постоянные воспоминания о прошлом, периодически на экране мелькают навязчивые кадры из полуголодной, но, как теперь кажется, безмерно счастливой студенческой юности. Это похоже на нередкую постсоветскую ностальгию по прокуренным кухням – храмам советских интеллектуалов. На этот счет вспоминается характерная песня группы «Чайф»: «Слушай, давай вернемся, в прокуренной кухне осталось вино».
Чтобы подавить щемящее чувство, Иван начинает тянуться к своему старому другу Мише (Евгений Миронов). Приглашает его работать вместе. При этом сразу же, «на автомате», пытается его обмануть (называет цену 20 тыс. за работу вместо реальных 70 тыс.). Эта вновь приобретенная привычка «кидать» не отказывает ему и в этом случае. Но все же ради реанимации былой дружбы он готов и на какие-то жертвы – например, отказывается от выгодного дела и не взламывает компьютерную программу собственного друга.
Друг Миша – по сути, alter ego Ивана, он вышел из той же среды. Он не менее талантлив, но неудачлив