Лабрис. Глеб Леонидович Кащеев
в два пальца. Как по ней пройдешь? Рукой по ним водила от начала до конца, и ничего не произошло.
– Плохо, – погрустнела она.
Некоторое время мы сидели молча, разглядывая узор на полу.
– Слушай, а где тут туалет? – спросила Дара. – А то я дома не сходила.
Я пожала плечами:
– Да нет тут никакого туалета.
– То есть как нет? А ты-то куда ходишь? – спросила она.
– Ну как-то не приходилось еще… – смутилась я.
– За два дня?! – смешно сморщив нос, спросила Дара.
Задумалась. Действительно, как-то странно получалось. Вроде как должна была захотеть-то.
– Прости за такой вопрос, но мне уже любопытно, а когда ты последний раз ела? И вообще, чем ты питаешься? – вкрадчиво спросила девочка.
Холодные мурашки поползли по спине. Молча смотрела на нее, а страх запускал ледяные пальцы под платье, сжимал виски и подбирался к сердцу.
– Что ты так смотришь? – испуганно спросила Дара и прижала ладошку ко рту. – Ты и не ела до сих пор, да?
Кивнула, не в силах произнести это вслух. Леденящая мою душу пауза тянулась, наверное, бесконечность.
– Но ты хоть хочешь кушать? Наверное, умираешь с голоду, да? – с надеждой, заглядывая в глаза, спросила девочка.
Медленно покачала головой в ответ.
– Что со мной? – спросила я, чувствуя, что в горле возник горький, мешающий дышать ком, а в глазах появились слезы.
Дара настороженно смотрела мне в глаза, а потом ее веки дрогнули, зрачки расширились, и она невольно отшатнулась.
– Что?! – не выдержала и отчаянно крикнула я, испугавшись, что девочка сейчас сбежит, ничего не объяснив.
– Все живое должно чем-то питаться. Иначе не бывает, – растерянно оглядывая меня, прошептала Дара.
– А я что? Неживая?! – снова крикнула я.
Она помолчала, разглядывая мое лицо, как будто в первый раз увидела.
– Теперь все понятно, – выдохнула она. – Ты мертвая.
Глава 5
Когда ты умираешь, все упрощается. На многое смотришь уже по-другому. Легче, что ли. Больше всего человек боится именно смерти. Не ходи по темным переулкам ночью, не ешь много жирного, не сиди на краю обрыва, не суйся на мороз без шапки… Все эти запреты подразумевают одно-единственное продолжение: «А то можешь умереть». Если эта неприятность с тобой уже произошла, то ты впервые ощущаешь себя полностью свободным от условностей и запретов.
Ну умерла, и что?
Именно так шептал мне мой внутренний голос, в то время как я пыталась справиться с паникой.
– Но я же жива! Чувствую себя. Мне больно, если ущипнуть. У меня в груди бьется сердце! И ты же сама видела – я могу перетаскивать предметы. Хочешь, оплеуху дам, сразу почувствуешь, какая я мертвая!
– Ты не чувствуешь холода, ты не ешь и не… в общем, туалет тебе тоже не нужен… – начала перечислять Дара.
– Как это не чувствую холода?! – воскликнула я.
Девочка двумя пальцами приподняла мое одеяло из ткани для пляжного зонтика:
– Ночью