Исповедь. Айзек Алиев
в зал. Через некоторое время там негде было стоять. Возбужденная свободой действий и музыкой в стиле рок, публика, особенно на галерке, начала бесноваться. Она валила целые ряды кресел, отодвигая их и очищая себе место для танцев. Все слилось воедино: не было зрительного зала, не было сцены с музыкантами. Пьянящий плач гитар, ритмичные удары барабанов, крики и свист публики – все смешалось в общем звукошумовом хаосе. Такой степени свободы, такого накала страстей, такой разрядки энергии толпы, такого единения тел, душ и звуков Эмиль еще не видел и не слышал никогда. Поздно ночью, во втором часу, возвращались по домам толпы школьников и студентов – опустошенных, обессиленных, но счастливых. Год 1969-й оказался последним в биографии фестиваля: больше в городе такого рода музыкальных праздников не проводилось.
Эмиль продолжал упорно не открывать учебников в течение всего семестра и как «настоящий» студент не спал несколько сессионных ночей. А в результате почти с пустой головой садился перед экзаменатором. Он всегда завидовал способности Рафика за какие-то два дня до экзамена пройтись по учебнику и затем блестяще выдержать испытание. Рафик утверждал, что многое он запоминал на лекциях. Эмиль на лекциях хоть и присутствовал, но мысленно был бог знает где. Требовалось большое искусство лектора, дабы удержать внимание таких, как Эмиль, излишне мечтательных студентов. К сожалению, об ораторском таланте педагогов говорить вообще не приходилось. Многие из них плохо говорили на русском языке, а их лекции сводились к нудному, монотонному бурчанию под нос записей в тетрадке, которые они аккуратно копировали из учебников. Эмиль механически записывал лекции, думая при этом о чем-то своем, и открывал тетрадь лишь перед экзаменом. Практически все экзамены были «тапшованы». «Тапш» – термин, введенный в студенческую среду, дословно означал «поручать». И вот Эмиля на каждом экзамене «поручали» (то есть тапшевали) экзаменатору. Качество оценки зависело от степени «тапша», который подразделялся на внушительно-солидный (отлично), надежный (хорошо) и жалостливый (удовлетворительно).
Как это часто бывает, на факультете лишь один педагог не подчинялся святому закону «тапша». Волею случая именно он, гроза студентов Виктор Иванович, стал руководителем группы, в которой учился Эмиль. Трудно поверить, но Иваныч никого не выделял, ко всем относился одинаково безразлично. Он был малоразговорчивым и скрытным человеком. Таких за глаза называют «сухарями». Его побаивались и не любили коллеги – за то, что главной отрицательной чертой его несносного характера было неподчинение «принципу уважения», широко практикующемуся в этом, да и в других вузах и организациях города. Таким образом, Иваныч автоматически отгораживался от многочисленных просителей, от мощного рычага поручительства, благодаря которому немалое количество студентов становилось дипломированными специалистами. Игнорирование «принципа уважения» привело к изоляции руководителя группы на личностном уровне.