Лицей послушных жен (сборник). Ирэн Роздобудько
она ест блины? – спросила я.
– Она все ест, – строго сказала она. – Скоро отнесу ее к черту на рога. Одна грязь от нее.
«Ага, – подумала я, – так, значит, моя Дымка не сбежала в “лучшие края” – ее просто куда-то отнесли, пока я спала». Мне стало обидно.
– Спасибо за чай, – сухо сказала я. – Пора собираться.
– Мне тоже, – сказала она и добавила, кивая на большую стопку распластанных картонных коробок и газет, которые стояли в углу кухни, связанные веревкой: – Еще это надо занести на пункт, черт возьми!
– А что это? – не удержалась я от вопроса, хотя мне не терпелось поскорее спрятаться в комнате и совладать с собой.
– А вы разве не сдаете макулатуру?
– Что?
– Сейчас все сдают! Если набирается двадцать кило, на пункте дают талон на одну книгу.
У меня глаза полезли на лоб, но я сдержалась, только спросила:
– А какие книги вы собираете?
– Какие дадут. Сейчас дают Мориса Дрюона. В прошлый раз – «Анжелику», полное собрание.
«Разумеется, – вспомнила я, – тома Дрюона и “Анжелики” стояли чуть ли не в каждом приличном доме».
– А Булгакова не дают? – иронично спросила я.
– Я только слышала о нем, но не читала. Говорят, что-то мистическое. А вы читали?
– Ч-читала.
Она с уважением посмотрела на меня:
– А-а, так вы, наверное, очень начитанный человек… – И добавила: – Хотя понятно, с вашим дефектом легче читать, чем разговаривать…
Попала, можно сказать, не в бровь, а в глаз – и с видом победительницы повернулась к окну, давая понять, что разговор окончен.
Я вышла, бросив последний взгляд на кухню, которая теперь казалась довольно убогой, загроможденной и не очень опрятной. В мойке стояла гора посуды, по углам я только сейчас заметила паутину. «Если она уйдет раньше, – подумала я, – то наведу здесь порядок».
Я пошла в свою комнату и села на еще не застеленную кровать.
Не знаю, сколько просидела в полной прострации, когда из-за двери услышала голос: «Я ушла! Как будете выходить – захлопните дверь. У Веры есть свой ключ!»
Процокали каблуки, скрипнула входная дверь. Тишина.
Я бросилась в кухню к окну. Увидела, как она идет по двору: стройная, в новых голубых джинсах, с пачкой макулатуры в руке – прямо юная девушка. «Весна» Боттичелли… Черепашка…
…Дети всегда живут в ореоле взрослой лжи. Даже в весьма неплохих семьях. Еще не видела ни одной семьи, в которой бы не обманывали детей.
Конечно, когда я об этом говорила, возмущению моих подруг не было предела. До того момента, пока не приводила весомый аргумент: пить и курить, как говорят детям взрослые, нельзя ни в коем случае – сами же делают и то и другое. Нельзя врать, воровать, предавать, завидовать, драться, обижать старших, ругаться, плевать на асфальт. Сладкое – фу, рыбий жир – райское наслаждение, от манной каши – растешь и становишься умным.
В какой-то момент дети остаются один на один с открытием, что взрослые