Слова любви, любви таинственной. Владимир Паронджанов
—
и Шуберта поёт.
Она выносит мусор —
глаза, как звёзды, светятся.
Ведь это ж ненормально,
любой меня поймёт.
Как крестный ход с иконою,
как сад порою вешней,
Как душу напоившая
желанная гроза…
.
И вьются над кострищами
живые души грешниц,
Лишь ангелы безгрешны,
да в церкви образа.
Бывает в жизни всякое,
когда прямой наводкою,
Когда в незрячих сумерках
мы мечемся, дрожа.
Она вошла как таинство,
светящаяся, кроткая…
Да вот беда, споткнулась
о лезвие ножа.
Лунным соком брызнули портьеры
В душу льётся дивный белый снег,
И теряет контуры столица.
Всё, что было, умерло навек.
В сердце перевернута страница…
Городская тайная тропа
Под ночными крыльями созвездий
Нас уносит в дивный снегопад
В маленьком, как гнёздышко, подъезде.
Ах, как манит боль тех милых лет.
Всё украли белые снежинки.
С неба льётся тихий горний свет
На давно исчезнувшей тропинке.
Гасит свечи свадебный пожар.
Лунным соком брызнули портьеры.
Призрачные тени двух гитар —
Наших февралей секундомеры.
Всё смешалось: звёзды, снег и свет,
Эта ночь вовек не повторится.
Всё, что было, кануло навек.
В сердце перевёрнута страница…
По дорогам смерти и любви
По закатам со смертельными потёмками…
Там, где чудится: прости и оживи!..
Бродят странники со странными котомками
В ожиданьи смерти и любви.
Под знакомыми февральскими снежинками,
У костра, что выжигает всё дотла,
Мы его кормили днями-хворостинками,
А в запасе только дюжина была.
Там, где день идёт за год, где маски сорваны,
Ты запомни в пляске бешеной реки
Чуть намеченную тонким светлым контуром
Нашу нежность без касания руки.
Отзвенела ночь отвагой шестиструнною,
С бубенцами у победного крыльца,
Чтобы нежностью то млечною, то лунною
Исцелять бессонные сердца.
Но взметнулись звёзды юные, случайные,
Заманили в пляску бешеной реки,
И затмили дни и ночи, ночи тайные,
Нашу нежность без касания руки.
То с распятьем, то с отпетыми мадоннами,
То с иконами у Спаса на крови
Бродят странники со странными котомками
По дорогам смерти и любви.
Краски вчерашнего дня