Хищники. Иван Погонин
протянула ему визитную карточку. На ней значилось: «Николай Михайлович Хаджи-Македони, титулярный советник, пристав 3-го стана Хотинского уезда Бессарабской губернии».
– Вот те раз! Ещё одного румына нелёгкая принесла. Давно был?
– Первый раз в два часа приходили, потом в шесть вечера, а последний раз – в восемь.
– Однако, не терпится ему меня увидеть.
Кунцевич перевернул визитку и прочёл просьбу титулярного советника телефонировать ему в меблированные комнаты «Пале-Рояль» «в любое удобное господину коллежскому секретарю время». Мечислав Николаевич телефонировал. Он знал, что в «Пале-Рояле» около двухсот номеров, ждать, пока пристава найдут и пригласят к телефону не намеревался, хотел сказать портье, что бы тот попросил гостя перезвонить поутру, но гостиничный служитель, услышав фамилию постояльца промолвил: «Секундучку-с» и коллежский секретарь тут же услышал в трубке другой голос:
– Господин Кунцевич? Здесь Хаджи-Македони. Прошу прощения, что приходится общаться такой поздно, но дело не терпит отлагательств. Мы сможем увидеться?
– Прямо сейчас? – недовольно спросил Мечислав Николаевич.
– Если это возможно.
– Может быть утром?
– Я знаю, как отыскать Котова.
– Это меняет дело. Где вы хотите встретится?
– Где вам будет удобнее.
Чиновник для поручений помедлил, а потом сказал в трубку:
– Ну хорошо, приезжайте ко мне.
– Большое спасибо, – обрадовался бессарабец, – буду через двадцать минут!
Коллежский секретарь положил трубку на рычаг аппарата, поднял глаза и увидел стоявшую в дверях спальни сожительницу:
– У нас будут гости? Так вот, я к ним не выйду.
– Да, да, конечно, Лизонька, не выходи, это по службе, мы в кабинете поговорим. Настасья, – обратился Кунцевич к горничной, – прикажи Матрёне поставить самовар.
Увидев станового, Мечислав Николаевич обрадовался в душе, что Лиза спит. Саженного роста, атлетически сложенный тридцатилетний брюнет, красивое лицо которого украшали лихо закрученные роскошные усы, относился к тому типу представителей сильного пола, при встрече с которым у любой, даже самой добродетельной женщины захватывает сердце и в голове начинают бродить шальные мысли. Коллежский секретарь в сожительнице конечно был уверен, но… Одним словом, бережёного Бог бережёт.
Становой был одет в партикулярное – безупречно скроенный из дорогой ткани костюм лишний раз подчёркивал все достоинства его фигуры. Мечислав Николаевич, несколько раз извинившись, посетовав на всю щепетильность дела, потребовал у молдавского полицейского удостоверить самоличность[13].
– Извольте – пристав протянул сыщику лист бумаги.
Это было командировочное удостоверение, подписанное бессарабским губернатором Раабеном. Изучив документ, чиновник сделал приглашающий жест по направлению к сервированному чайным прибором столику в гостиной:
– Прошу вас.
Пристав
В ту пору у большинства российских полицейских специальных удостоверений не было. Признаком принадлежности к полиции служило форменное обмундирование. Исключение составляли сотрудники сыскной полиции, которые по долгу службы ходили в штатском платье. Позднее удостоверения появились и у чинов наружной полиции.