До чего же довёл меня блюграсс. Блюзы и монстры, которые разрушали мою жизнь. Джон Фэи
практически всё, что вздумается. Эдди и Лэрри ребята грамотные. Не трепачи, не мямли и не зануды-воспитатели. С ними мы творили массу опасных, но интересных дел.
Тем же первым вечером, отчётливо помню, мы полезли на задворки школы Блаженного Катексиса[2]. Земля под ногами, я заметил, казалась зернистой и чёрной, потому что рядом ходили поезда на Балтимор и в Огайо. И всю землю вблизи от путей покрывала угольная зола. Плющ – единственное, что могло произрастать на такой поганой почве. Всю окрестность железной дороги заполонили заросли плюща. Отовсюду тянулись его гигантские щупальца..
Пейзаж другой планеты.
Миновав это место, мы оказались на асфальтированной площадке, оборудованной качелями. Стояли на ней и незнакомые мне механизмы – тоже для детской забавы.
Далее последовали месяцы моего обучения обращению со всей этой техникой.
И это было весело.
Плюс физкультура.
Как я уже сказал, там были качели, но была и карусель, и машины, чьих названий я не знал.
В толпе других детей мы смотрелись несколько обособленно. Но это никого не раздражало, потому что я был новым соседом, получившим от старожилов самый радушный приём.
Раз в неделю организация проводила торжественное собрание.
Мы называли себя «Член-клубом», Азалия-Сити.
У клуба был флаг с крылатым пенисом, парящим в небесах на белоснежных крыльях. У пениса имелись яички, а сам он был красный на фоне голубизны израильского флага. Наш флаг был великолепен. Может кто и смеялся, но у нас был прекрасный флаг.
И я был самый маленьким среди обитателей этого пригородного парадиза.
В том, что это «парадиз», они меня и убедили. По ряду показателей это совпадало с истиной, то есть, воздух был чист, виды красивы, а густые рощи располагали к играм. А сколько вокруг росло цветов и деревьев! Сколько кроликов, черепашек, хорьков и бурундуков обитало вокруг!
Меня сделали членом «Член-клуба», я посетил несколько собраний. Там было довольно скучно, ничего не происходило. Ничего было толком не сказано, мы попросту убивали время.
Какое тут к чёрту веселье? И вот, наконец, однажды запахло азартом.
Президент Эдди, двенадцати лет от роду, коснулся проблемы церквей:
– Церковь – организация репрессивная, – заявил он. – Сродни школе, полиции и клубу «Лайонс». Они хотят нас контролировать, не давая нам высказаться. Они вообще детей не любят. Они не желают нас замечать, не то, что выслушивать. Исчезни мы окончательно – их ликованию не будет предела. Нас не истребляют только потому, что мы их имущество. Взрослым хотелось бы изобразить своё дремучее мироустройство «страною счастья», где пасутся стада смазливых опрятных детишек, играя в свои безобидно-безмозглые игры. Едут они так, скажем, по улице Преисподней, наблюдая как мы носимся, такие невинные на расстоянии. Издалека мы в самом деле выглядим нормально. Но стоит им копнуть глубже – по домам, по дворам, и они занервничают. Они психанут, потому что в нас они видят себя в своём собственном детстве, пока их не воспитали, обучив различать вонь
Мутный термин психоанализа, связанный с «объёмом либидо».