Умный убежит от той, с кем мудрый станет подкаблучником. Феликс Мухоморов
действительно надеетесь удивить их грязной водой с лягушками и мошкарой? Или полагаете, что эти Ваши поклонники саранчи испугаются?
– Что всё это значит, извольте объясниться!
– Ах, всё то же повелительное наклонение…
– Что такое это Ваше «повелительное наклонение»?! И как мне отвязаться от этих Ваших туземцев?!
– Разве оно моё? Это же Вы мной пытаетесь повелевать, а не я Вами. И люди, которых Вы не совсем точно назвали туземцами, не мои. Они – Ваши… эмм… почитатели, так сказать. Хотя, скорее загонщики.
– Что здесь происходит?!
– Думаю, не склонен я сейчас давать бесплатные консультации.
– Сколько стоят платные?
– Сегодня – нисколько.
– То есть, даром?
– То есть, у меня выходной.
– А если очень надо?
– Кому?
– Мне!
– Значит, не мне. Пока! Приятной вечности!
– Постойте! Вы что, меня здесь вот так просто бросите?
«Как говаривал один немецкий священник…», – потянулся спросонья внутри меня мой внутренний.
«Ты о пасторе Нимёллере4? – уточнил я у своего внутреннего. – Так мы же никого ещё и не бросили».
– А почему не работают мои… э…
– Заклинания?
– Да! Почему?!
«Очевидно потому, что причины есть тому», – вздумалось блеснуть внутри меня своей поэтической жилкой моему внутреннему.
Я солидарно промолчал.
– Какие?! – требовательно вопросила девочка.
– Подслушивать нехорошо.
– Прекратите говорить со мной подобным образом!
«А приказалка выросла нам приказывать?» – снова влез в разговор мой внутренний, подбоченившись.
«Что я слышу? – одёрнул я своего внутреннего дружелюбно-иронически, – только проснулись, батенька, и давай воевать?»
«Да ладно, почему сразу воевать? Так, поправил товарища», – насупился мой внутренний и ушёл, как обычно, в себя. Это он ненадолго, я вас уверяю. Так уже бывало, и не раз. Подозреваю сочувственно, как не сладко ему, экстраверту, быть внутренним у такого заскорузлого мухомора, как я.
– Что?! Я же… ах да, так вот в чём дело! Вы же сейчас видите во мне ребёнка! Как я сразу не догадался! Так вот, я просто сейчас не в своём теле! – будто что-то внезапно поняв, заговорила девочка, начав использовать мужской род в своих восклицаниях от первого лица.
– Новость отнюдь не нова. А то мы не знали.
– Но… э… кто такие «мы»? И что вы знали?
– Вам подробный письменный отчёт прислать?
– Я готов согласиться на краткое изложение в тезисах.
– А присылали официальный запрос на краткое изложение в тезисах? Можно уточнить реквизиты почтового отправления? Я отслежу. Их же теперь можно отслеживать, Вы знали?
– Кого отслеживать?!
«Не «кого», а что. Почтовые отправления. Винительный падеж», – вновь вмешался в разговор поучительным тоном мой внутренний.
– Какой
Мартин Нимёллер – протестантский пастор, узник фашистского концлагеря Дахау. Именно ему принадлежит авторство вот этого:
«Когда нацисты пришли за коммунистами, я промолчал, – я же не коммунист.
Потом они пришли за социал-демократами, и я промолчал, – я же не социал-демократ.
Потом они пришли за членами профсоюза, и я опять промолчал, – я же не член профсоюза.
Потом они пришли за евреями, и да, я снова привычно промолчал, – я же не еврей.
А потом они пришли за мной, и уже не было никого, кто мог бы протестовать по этому поводу»