Разговор с ангелами. Юрий Енцов

      Откуда эта тяга к перемене мест

      и что тебя ведет, несет по свету?

      Вчера ты где-то был, а нынче здесь

      и забываешь быстро это «где-то».

      Зачем? Зачем же эта перемена мест?

      То там, то здесь твои напевы слышим,

      быть может, крови бешеная смесь

      тебя зовет, и ты в дорогу вышел.

      Что значит тяга к перемене мест?

      Наверно, ищешь что-то на планете,

      но можешь даже в облака залезть,

      ты никого не ошарашишь этим.

      Пустая тяга к перемене мест,

      она, наверно, очень, очень скоро

      тебе наскучит, дико надоест,

      и ты навек забудешь зов просторов.

      Исчезнет эта тяга к перемене мест.

      исчезнет так негаданно-нежданно,

      как в белом дыме выцветших небес,

      пыль от колес степного каравана.

      Я устал дышать, и устал смотреть,

      песни петь, мечтать, по ночам летать.

      Даже волком выть – я устал.

      Мне б прилечь, отдохнуть, как бывает с людьми,

      но будь миг, что для сна предназначен,

      я бросаюсь в него не для сна – для любви

      и. увы, не умею иначе…

      Торопящийся мир, загляденье,

      лучезарность, сияющий бред —

      убивающее наслажденье – мне все это иметь.

      И нельзя понять, охватить всего,

      в необъятности раствориться,

      чтоб коснулся меня гор седых разговор,

      чтоб узнать, что щебечут птицы.

      А щебечут они, что, устав щебетать,

      захотели упасть и разбиться,

      а горам утомительна их высота,

      но приходится с нею мириться…

      Тем, кому утомительны рифма и ритм,

      кто боится привычного слога,

      кто стремится созвучия не повторить

      и не может, тому – путь-дорога

      между гор и летящих в заоблачье птиц

      в леденящую ласковость дали,

      прочь привычных раздумий, мелькающих

      лиц, – ни судьбы, ни души, ни печали.

      Я шел и не слыхал, как пели соловьи

      И не видал, как звезды загорались,

      И слышал я шаги, шаги не знаю чьи

      За мной в лесной глуши неслышно повторялись.

      Я. Полонский

      Мой кереметь, мой бог, мой идол.

      Я в вас играл, когда мои друзья

      друг в дружку весело из-за кустов стреляли

      и попадали,

      после – оживали,

      друг друга на тропинках догоняли,

      и снова в игры вечные играли,

      еще не ведая, что можно проиграть.

      А у меня была моя икона —

      хороший парень, живший так давно,

      давным-давно, во время оно,

      когда надежды правили страной.

      Я полюбил как он шутить со словом,

      магическим бесстрашием гордясь,

      И гордо чувствовал в основе

      судеб

      магическую связь…

      Все