Разговор с ангелами. Юрий Енцов
впереди фигура.
Бегу, спешу, едва дышу,
В надежде обогнать или проснуться.
Не слышит. Листьев мерный шум
все глушит,
и листва ему мешает оглянуться.
Но кончился зеленый коридор,
Легла меж нами чистая поляна.
Он обернулся.
Это Командор!
И послан, видно, наказать смутьяна.
Он обернулся,
с очень давних пор
известно – это
верная примета:
пора начать серьезный разговор.
Но я молчу, мне нечего сказать!
Стоим по обе стороны поляны,
и ждем. Чего же? Пары пистолетов?
А если нет, тогда чего?
Тех, кто ушел, навеки сгинув?
А может тех, кто не дошел?
Он ждет вопроса по уставу духов,
Но я молчу, мне нечего сказать.
Быть может, я уже убит
и время грянуть оземь?
Быть может я мертворожден
и сам того не знал?
Но я стою, еще стою
пред ним в надменной позе,
и он стоит, глядит без зла,
и ждет, и ждет пока.
– Вы достоитесь, Командор,
Я вас предупреждаю,
Мы домолчимся до того,
что нам не хватит сил…
Мы достоимся до того,
Что станут птичьи стаи,
Нас простодушно позабыв,
На ветках голосить…
Но что с того!
Какое нам
до птиц веселых дело?
Они поют
затем чтоб петь
и чтоб иметь подруг.
А нам бы звук
произнести,
и эхо чтоб допело,
чтоб затерялись голоса
на сумрачной тропе.
Подражание Д. Б
Слова простые: ветер, дождь, случайность,
и символов нечаянных рожденья
мне предрекают, всуе обещают
листом забиться на намокшей ветке.
Туман и слякоть – славная компания,
для зелени, которой нет предела,
и дела нет вселенским водоносам
ни до чего, ни до чего…
И брызги бегают по листьям недалеким
повиснувшим в сплетенье струи и газа,
глаза хватают их среди полета,
и что-то исчезает в трепетанье,
и что-то появляется и гаснет
средь гуслей струй и музыки ветвей,
в разрывах из нелепых пешеходов
и в мареве замедленного дня.
Все это – прихоть моего ума.
а, может быть, неведомые свету,
приметы уходящего в неясность,
исчезнувшие ныне навсегда.
Океан возвращает все время
«Океан выбрасывает лишнее…»
Океан возвращает все время,
что ему не принадлежит,
что ему – непосильное бремя,
то он складывает у межи
между миром людей и собою,
не берет ничего вообще,
позволяет он только прибою
до чужих прикасаться вещей.
Он шевелит волнами кокосы
из далеких