Неразумная обезьяна. Почему мы верим в дезинформацию, теории заговора и пропаганду. Дэвид Роберт Граймс
“Трупного, или Жуткого синода”, Synodus Horrenda; в результате общество отвернулось от Стефана[2]. Конечно, Стефан не был законченным идиотом – истинный мотив этого судилища был чисто политическим. Извращенную логику использовали для оправдания омерзительного действа, придав видимость рациональности суду, лишенному всякой справедливости. Нельзя сказать, что это помогло Стефану: в августе 897 года его самого бросили в тюрьму и задушили в камере. Позже церковь без лишнего шума отменила damnatio memoriae (“проклятие памяти”) в отношении Формоза, признав это решение политическим, а не основанным на благочестии, и мудро позволив этому отвратительному инциденту исчезнуть в море забвения. Но из данного случая можно извлечь важный урок: вот до какого извращения доводит порой иллюзия разумности суждения!
Наша способность рассуждать является главной и наиболее очевидной отличительной чертой рода человеческого. Мы – рассуждающие животные, одаренные умением сознавать этот факт. Каждый из нас сталкивается в жизни как с абстрактными, так и с осязаемыми концепциями, учится на уроках прошлого и планирует будущее. И в основе всего этого находится наша способность к разумному суждению – искра, освещающая самые темные уголки, куда может добраться наш разум. Но при всех блистательных достижениях и подвигах, на какие способен наш мозг, он все же не является безотказной машиной, и мы часто совершаем ошибки – как явные, так и скрытые. Психологи Ричард Нисбетт и Ли Росс замечают по поводу этого вопиющего противоречия, что “одним из старейших философских парадоксов является очевидное противоречие между величайшими триумфами и драматическими провалами человеческого ума. Тот же организм, который походя решает логические проблемы, недоступные самым мощным компьютерам, часто совершает ошибки в простейших суждениях о повседневных событиях”.
Мало обладать мощным мозгом. Его надо тренировать и обучать в мере, достаточной для того, чтобы справляться с непонятными и сложными ситуациями. Давайте проведем не вполне корректную аналогию с компьютером: даже самая мощная машина не может работать без адекватного программного обеспечения. Сравниться по архитектуре и сложности с нашим мозгом не может ни один компьютер, но мышление выходит за рамки чисто интуитивного процесса, так как ему (мышлению) необходимо учиться. Ущербное мышление – это путь к неверным умозаключениям. “Мусор в данных, мусор на выходе”. Это мантра нынешних специалистов по информационным технологиям, но возникла она отнюдь не сегодня. Чарльз Бэббидж, отец вычислительной техники, в середине девятнадцатого века говорил с горечью: “«Умоляю вас, мистер Бэббидж, скажите, если вы введете в машину неверные числа, то может ли она дать правильный ответ?» У меня просто нет слов для того, чтобы описать ту кашу, которая должна быть в голове человека, задавшего этот вопрос”.
Люди, разумеется, не компьютеры, а нечто совершенно от них отличное. Хотя мы способны на невероятно глубокое мышление, тем не менее, принимая быстрые решения, мы опираемся на инстинктивные методы. Например,
Формоз был в конце концов реабилитирован и погребен с почестями в полном папском облачении, однако на этом его злоключения не прекратились. Много лет спустя жестокий и распутный папа Сергий III отменил прощение. Несколько источников сообщают, что Сергий даже приказал обезглавить труп – видимо, для верности. Истинность этих сведений подтвердить трудно, но Сергий своей жестокостью и развращенностью выделялся даже на фоне других, не отличавшихся нравственностью и милосердием, римских пап того времени. По словам одного из современников, Сергий был “негодяем, заслуживавшим веревки или костра”.