Янтарный ветер. Дмитрий Денисовский
как воевать до конца за ту сторону, которую выбрал сам. Я не был фанатиком национал-социализма и фюрера, но после восточного фронта я, став офицером специальных подразделений СС, просто учился выполнять свою сложную и интересную работу. Эта учёба и сама работа мне нравились, у меня получалось, меня награждали и хвалили. Это затягивало, и другой дороги для себя, кроме как стать настоящим разведчиком-диверсантом, я не видел. Учители были достойными мастерами своего дела, на которых я и такие, как я, очень хотели стать похожими. В разведшколе войск СС, кстати, учителя уже не делили нас по чистоте крови на немцев и латышей. Мы все бывшие фронтовики – как офицеры, так и рядовые, были одной общей национальности и членами элитного единого сообщества разведчиков-диверсантов войск СС, которые набирались опыта и знаний от своих старших братьев – инструкторов. С опытом росла убеждённость в правильности выбранной нами стороны и решимость воевать с противником до последней возможности, до последнего вздоха.
Ближе к концу 44-го, когда уже начиналось нередкое массовое дезертирство, я осуждал их – этих молодых латышских ребят, которые просто хотели жить. Господь уберёг стрелять в своих, но рука бы тогда не дрогнула, получи я приказ уничтожить дезертиров. Я был солдатом, верным присяге и исполняющим все приказы командиров. Но это было такое время – время войны!
Сейчас же нет ни войны, ни тех командиров, которые давали мне эти приказы, нет моей страны, нет даже той страны и того фюрера, которому я присягу давал. И получается, что я сам по себе. Сам должен решать свою дальнейшую судьбу без оглядки на кого-либо. Я сам теперь волен решать рисковать ли мне, надеясь на дальнейшую свободу или тихо сложить руки и быть опять в вашей власти, когда вы будете решать, жить мне или нет. И выбрал я риск, но не бездумный, а подготовленный, с большой надеждой на благополучный исход. Вот поэтому, гражданин начальник, брось эти ненужные теперь уже разговоры про мою семью и про сдачу в плен. Разговоры эти пустые и на меня никак не влияющие. Давай договоримся, если хочешь хорошего отношения к себе с моей стороны, перестань агитировать сдаться. А вот поговорить о себе, о том, что на душе, это можно, это приветствуется… Заговорился я что-то, а вода в котелке уже закипела! – сказал Карлис и, повернувшись к печке, стал брать со стола и опускать в кипящую воду куски потрошёной курицы. Затем, опять взяв в руки нож, начал нарезать несколько лежащих на столе проросших картофелин, головку лука средних размеров и пару свежих морковин.
Александр, прослушав эту своеобразную исповедь, стал, наверное, лучше понимать, что творится в душе этого человека с непростой судьбой. Но возвращающиеся в память детали допроса этого латышского парня – бывшего оберштурмфюрера СС, подсказывали не раскисать и не надеяться на его кажущееся сегодняшнее милосердие. Но в этой обстановке Александр был благодарен Карлису за его откровенность и поэтому решил поддержать разговор:
– Больше агитировать не