Новые скифы. Павел Зарифуллин
поход Балтийского флота вокруг Африки и Евразии с последующим полным уничтожением оного японцами у архипелага Цусима перевернул русские мозги набекрень. Представления о вселенной и месте в нём русского человека зашатались. Привычные границы и координаты провалились в океанические впадины. После Цусимы в России стало возможно всё. После Цусимы была Первая Русская Революция. Она пришла не из-за военного поражения. Проигранная Крымская война никакой революции в России не произвела.
Революция родилась в волнах русского инобытия – бесконечно далёкой и бесконечно опасной морской стихии. Прорва заговорила голосом упавшего в бездную воронку эскадренного броненосца с экипажем на борту, и Россия задрожала от неслыханного, непредусмотренного в русской гармонии пронзительного интервала.
Так саламандры пляшут в крематориевой печи. Так бьются в холодные зимние окна неизвестные науке птицы. Так разговаривают ангелы с простыми русскими людьми: можешь не одеваться, и не собираться – просто пойдём с нами. Стоит добавить, что из цусимской бездны с Россией разговаривали чужие саламандры, чужие птицы смерти и чужие ангелы.
Теперь представьте стереотип поведения людей (моряков Балтийского флота), даже в сущности полулюдей (потому что моряк для русского сознания не совсем человек, т. е. «нелюдь»), которые были в цусимском сражении, но почему-то остались живы. Какими они должны были вернуться назад?
Они вернулись трансцендентными королями и львами, подобными «мужам Рюрика», родившимся в янтарной колыбели Балтийского моря. Преображённые кипящей бездной, моряки вернулись править Россией. Через десяток лет после Цусимы участник баталии адмирал Колчак-Полярный будет Верховным Правителем России. Экипаж крейсера «Аврора», прорвавшийся сквозь японский шквальный огонь на Филиппины, предстанет для страны коллективным архангелом Гавриилом.
Моряки Балтийского флота – и прорвавшиеся, и попавшие в плен. Они вернулись домой иными.
Вся первая половина XX века в России – это сага о моряках. Никогда, ни до ни после этого момента, моряки не имели на Руси такого значения. Речь идёт в первую очередь о моряках Балтфлота, видевших Доггер-банку, Мадагаскар, Индокитай, Цусиму и Японию. Их жизненный опыт прорвал положенный лимит жизненного опыта русского человека. Отныне их жизненный опыт был равен жизненному опыту всей России целиком. Такое «схватывание» времени и пространства бывает у «сыгравшего в ящик» нашего человека. А они были живы-здоровы и ходили по Расее так, как русские люди никогда и нигде не ходят. И тем более дома.
Это были русские кочевники и морские бродяги, овладевшие мистической тайной «заволжских старцев»-нестяжателей. У моряков из Кронштадта ничего личного, окромя бескозырки, тельняшки, пулемётных лент крест-накрест (запредельная мода просто) и собственно маузеров и пулемётов, не было при себе. Продовольствие моряки забирали у населения, действуя как классические степные кочевники (рэкетируя и вымогая их у власти и народа). Примерно так себя вели приведённые