Даль. Михаил Евгеньевич Московец
до изголодавшегося желудка. Затем запрокинул снова, вывалив оставшееся.
Золотистая этикетка, синее окаймление. Неплохо постарались для брошенных. Наверно, та девушка тоже хочет.
Лезвие проворно повторило операцию.
Она по-прежнему сидела в кресле, уставившись в окно.
– Хочешь поесть?
Резко встрепенулась.
– Да.
В гостиной никого больше не было.
– Никто не приходил?
– Нет.
Она неаккуратно запрокинула жестянку, и часть мяса полетела мимо рта, на штаны. На них было темное пятно. Рядом – кисть, плотно сжатая в кулак. Изнутри тек красный ручеек. Взгляд его метался с пятна на кулак, устанавливая причинную связь.
Она еще раз запрокинула жестянку. Ручеек спокойно стекал по коже.
– Это что?
Ее словно молнией сразило. Мгновение – и она повернула к нему заплаканное лицо. Подбородок задрожал. Она опустила глаза на кулак и раскрыла его.
– Я хотела… – и замолчала, а слезы капали рядом с кистью.
На трясущейся ладони лежал кусок стекла, небольшого, но острого. Его края изрезали все линии жизни.
– Хотела порезать себя?
Она едва слышно всхлипнула. Он стоял в злой растерянности. Неаккуратным движением выхватил стекляшку и бросил в разбитую груду. Тот раскололся на еще меньшие осколки.
Бордовая кровь вытекала из рваных бороздок женской ладони.
Черт, делать ей нечего? Вздумала угробить себя – ага, сейчас.
В голове гнев перемежался с заботой. Кляня ее, он все равно соображал, как помочь. Внезапно пронеслась мысль о тряпках – и тело его оказалось на кухне.
Они грязные, вода ржавая. С чем была бутылка?
Руки действовали инстинктивно, не было времени обдумывать. Они открыли нижний ящик и вынули прозрачную с пятнами бутылку. Открутили тугую крышку, и изнутри вырвался едкий аромат. Потом схватили ножик и отрезали нижнюю часть футболки.
Она почище тех тряпок.
Вылили жидкость на ткань. Ноги понесли обратно.
Девушка сидела в той же позе и не отрывалась от окровавленной руки.
– Будет больно.
Он опустил ткань на ладонь. Девушка пискнула, но на большее не решилась. Чувство вины задушило все иные ощущения. Он обмотал ткань вокруг раны и коряво завязал.
– Не надо было этого делать.
Виноватые глаза глянули на него.
– Позже поменяю повязку.
Слезы капали на штаны.
– Я не хотела…
– Тихо.
Он держал ее за руки, мысленно ругая.
Понятно, что слабая, понятно, что хочется вырваться из кошмара, но зачем резаться? Больная. Только проблем бы больше стало.
– Тише.
Он обернулся на разбитую кучу у шкафа.
Надо убрать от греха подальше, а то найдется еще один желающий.
Он дернулся в сторону, и девушка тут же выпрямилась, не поднимая головы.
Где-то в кухне должно быть ведро.
И действительно, в одном