Святитель Тихон. Патриарх Московский и всея России. Отсутствует
защищаться не только от врагов, но и от лжебратий. А если так, то для Церкви нужен и вождь» [2, с. 26].
Не о скорой победе, а о грядущих гонениях, не о земном торжестве Церкви, а о торжестве и славе на Небесах говорил на Соборе князь Евгений Трубецкой, пророчески возвещая, что Святейшему Патриарху предстоит стать защитником и хранителем Церкви. Но Патриарх не такой вождь, какие бывают в мирских воинствах, он – молитвенник, ходатай, заступник и отец православного народа. Патриарха можно полюбить. «К коллегии, вроде Святейшего Синода, такой любви не может быть, – говорил один из членов Собора М. Ф. Марин. – Нельзя же народу полюбить, например, министерство» [2, с. 27].
Постепенно большинство членов Собора убедились в необходимости восстановления патриаршества. 28 октября Собор вынес историческое решение:
«1. В Русской Православной Церкви высшая власть – законодательная, административная, судебная и контролирующая – принадлежит Поместному Собору, периодически в определенные сроки созываемому в составе епископов, клириков и мирян.
2. Восстанавливается патриаршество, и управление церковное возглавляется Патриархом.
3. Патриарх является первым между равными ему епископами.
4. Патриарх вместе с органами церковного управления подотчетен Собору» [2, с. 27].
Свершилось поворотное событие в жизни Русской Церкви: после двухвекового вынужденного безглавия она вновь обретала своего предстоятеля и первосвятителя.
Собор еще заседал, когда из Петрограда прибыл товарищ министра исповеданий С. А. Котляревский с вестью, что Временное правительство арестовано и власть взял Военно-революционный комитет. На очереди стояла Москва.
28 октября революционные события начались в Москве. Верные Временному правительству офицеры, казаки, наспех мобилизованные студенты защищали Кремль. Скоро весь остальной город оказался в руках красных восставших полков. На улицах лежали убитые и искалеченные, всюду вооруженные толпы, отряды, патрули. Стреляли во дворах, с чердаков, из окон.
По свидетельству митрополита Евлогия, «в эти кровавые дни в Соборе произошла большая перемена. Мелкие человеческие страсти стихли, враждебные пререкания смолкли, отчужденность изгладилась. Собор начал преображаться в подлинный Церковный Собор, в органическое церковное целое, объединенное одним волеустремлением – ко благу Церкви. Дух Божий повеял над собранием, всех утешая, всех примиряя» [8, с. 278].
На рассвете 3 ноября Кремль пал. Начались аресты, расстрелы на месте и солдатский самосуд. Сразу после штурма делегация Собора во главе со святителем Тихоном направилась в Кремль для освидетельствования его святынь. У Никольских ворот делегацию остановили: «Вам зачем?» Объяснили, что хотят посмотреть на святыни Кремля. «Будет время, посмотрите!» А один солдат предложил: «Пропустим их, а потом расстреляем» [2, с. 28–29]. От Никольских ворот поворотили к Спасским, увидели, что у Василия Блаженного выбиты