Месть обреченных. Данила Резак
живший на окраине леса к югу от Чартица утром зашел в свой обширный коровник и обомлел от ужаса – его скот валялся бездыханным на полу. Почти все коровы были мертвы уже несколько часов, а некоторые, жалобно мыча и суча копытами во все стороны света, издыхали. Фермер схватился за голову и побежал домой, куда вскоре вернулась с рынка его жена, которую чуть было, не побили на рынке за то, что она пыталась продать прокисшее молоко, выдавая его за свежее. Старуха была так потрясена, что когда Мирча добил ее известием о поголовном падеже коров, она лишилась чувств.
Клеменс Вейс прикрыл глаза, словно обдумывал что-то. Ян продолжал.
Комтур понял, что это было еще не самое страшное. Ночью, четырнадцатого мая Мирча вышел дежурить в поле, чтобы узнать, кто травит его коров. И, как рассказал он перед смертью старосте, задыхаясь сгустками собственной крови, идущей у него из горла, он увидел того, кто, по его мнению, мог навести порчу на скот. Единственное, что староста понял из его бреда, это слова о белой женщине с пепельным лицом. Еще он постоянно упоминал какой-то красный шарф, что она повесила ему над крыльцом. Всем стало так страшно после столь нелепой скоропостижной смерти, что народ забаррикадировался в домах, боясь выйти на улицу. И еще несколько человек, к которым ночью постучали, нашли на своем пороге красный шелковый шарф. Потихоньку началось. Многие засыпали здоровыми, а просыпались в луже собственной крови вперемешку с гноем. Кровавая жижа хлестала из всех отверстий на теле человека. Многие не просыпались вообще. В городе началась паника, стали искать виноватых. Вспомнили и о старой перечнице – знахарке Неле Добб. За сварливый характер многие считали несчастную повитуху ведьмой. Старуху бросили в пруд, где она не выдержала испытания водой и утонула. На этом не закончилось. Люди бежали на кладбище, вскрывать свежие могилы, обходили их с мальчиком на вороном коне, вспоминали, кто при жизни как-либо «странно» себя вел. А одному – почившему с миром бедолаге отрезали голову и вонзили кол меж лопаток лишь за то, что Вана Брик, эта сучка, вспомнила, будто через гроб покойного во время похорон перепрыгнула кошка. Чартиц вымирал на глазах. Дошло до того, что некому стало вывозить трупы из домов, и весь город превратился в одно большое кладбище. Лишь немногим счастливчикам удалось обмануть белую даму с красным шарфом.
– Постой, Ян.
Клеменс прервал парня.
– Так ты хочешь сказать, что мор кто-то запланировал. Не могла ли Чума вырваться из старых могильников с прошлых эпидемий? В этом году было сильное половодье, все могла размыть вода. Эта зараза, как говорят лекари, может жить годами! И почему все началось со скота? Если цель чумы – люди, то как-то странно это все.
Ян покачал головой:
– Не знаю, господин барон. Я лишь передаю то, что видели многие. В Чартице голод.
Стражи задумались, потом Вейс встал, похлопал парня по плечу и сунул ему в ладонь туго набитый кошелек.
– Иди сынок, ты славно потрудился. Староста написал в письме о то, что случилось с твоей семьей. Я понимаю, что это не вернет их, но тебе надо подумать