Месть обреченных. Данила Резак
Шленхау. Конраду было двадцать семь лет от роду, и жизнь уже так надавала ему по шее, что он разочаровался и в людях, и в службе, и в собственной честности. Родня, живущая далеко, совсем забыла о его существовании, и писем ему никто не писал. Лишь один лучик солнца освещал его беспросветную жизненную колею, и лучик этот звали Кристиной Клоссар, которая была единственной дочерью Ричарда Клоссара – маршала Ночной стражи. Излишне говорить о том, что Кристина явно не была ровней Конраду по социальному статусу. От понимания этого молодой стражник искренне страдал и все последние годы службы потихоньку копил деньги, чтобы потом попробовать вложить их в какое-либо дело. Копить было просто, ибо одинокому человеку тратить даже скромное жалованье было особенно не на что. Для начала он хотел купить себе рыбацкую шхуну и нанять команду, но потом здраво рассудил, что и за рыбака Кристину не отдадут, потом решился разводить породистых лошадей, но одумался, поняв, что не смыслит в этом деле ни шиша, и, наконец, отчаялся и стал ждать у моря погоды. Последние дни отчаяние приобрело особенно острый оттенок, поскольку в доме Клоссаров стали появляться женишки из числа щеголей «золотой молодежи» Шленхау. Конрад скрипел зубами, однако втайне надеялся на лучшее, тем более, что Кристина была к нему далеко неравнодушна.
Он посмотрел на свои широкие, мозолистые ладони, на одной из которых виднелся шрам, напоминающий звезду с тремя лучами, загнутыми вправо. Память о первом деле… И этими руками он не позднее, чем вчера обнимал стан девушки с каштановыми волосами, а она своими маленькими кулачками упиралась ему в грудь. По красивому, голубоглазому личику лились слезы. Отец дал ясно понять дочери о необходимости выбора мужа в самое ближайшее время. Связь Кристины и Конрада не могла пройти незамеченной для одного из самых информированных людей Треснувших королевств и Клоссар, конечно же, не мог допустить, чтобы его, ЕГО дочь «снюхалась» с каким-то жалким капитаном, тем более, что старик знал не понаслышке о работе стража и не желал своему любимому чаду участи солдатской вдовы или вечно ждущей у окна плачущей женушки.
Конрад вздохнул, подошел к рукомойнику, плеснул в лицо теплой от жары, противной воды и, сняв форму с гвоздя, забитого в стену, стал одеваться. Пару дней назад капитан попал под ливень, и его слегка лихорадило. Натянув облегающие тело штаны из серой кожи, несчастной стражей называемые «жаровней под сардельки», завязал шнуровку на тяжелых сапогах с металлическими подковками на каблуке и по границе носков, застегнул воротник серой рубашки с бирюзовой виверной, вышитой на правой стороне груди, свернул суконный плащ ярко синего цвета и сунул его под мышку. Наконец, одев широкий, стальной пояс со знаком Виверны в ромбе на пряжке, обозначавшем его ранг капитана Дневной Стражи, он, критически осмотрев себя в зеркале, рукой причесал длинные черные волосы, поправил короткий, сужающийся к острию меч – Анелас в ножнах из шкуры мантихора и вышел из каморки, не потрудившись даже запереть за собой дверь. Красть в каморке все равно было нечего. Если бы вор заглянул в жилище капитана, он бы, наверное, разрыдался