Вопрос и ответ. Патрик Несс
и уставился на публику. Публика в ответ уставилась на него, слегка морщась от пронзительного, визгливого жужжания Шума, который… да, который уже начинал кричать какие-то членораздельные слова – страх, картинки страха, картинки того, как мистер Коллинз подбил ему глаз, разбил губу, как мэр Леджер сдавал город, соглашался, штобы его заперли в башне.
– На колени, – скомандовал мэр Прентисс, и хотя голос был тихий и сказал он это не в микрофон, а в сторону, я почему-то услышал все ясно, будто колокол ударил, и, судя по тому, как ахнула толпа, там это тоже наверняка услышали.
И, кажется, даже не поняв, што он делает, мэр Леджер уже стоял на коленях и словно бы удивлялся, почему он смотрит на мэра Прентисса снизу вверх.
Весь город как один провожал его глазами.
Мэр Прентисс выждал секунду.
Шагнул к нему.
И вытащил нож.
Большой, нешуточный, смертоносный, ярко сверкнувший на солнце.
Мэр поднял его высоко над головой…
И медленно повернулся, штобы все увидели – смотрите, што сейчас произойдет…
Штобы все увидели нож…
У меня в животе все упало, и на мгновение я подумал…
Но нет, нож был не мой…
Точно не…
И тут кто-то крикнул через площадь:
– Убийца!
Один-единственный голос взлетел над всеобщей тишиной.
Женский голос.
Сердце подпрыгнуло…
Но нет, это просто не могла быть она…
Но кто-то же крикнул. Наконец-то кто-то крикнул.
Мэр Прентисс спокойно прошествовал к микрофону.
– К вам обращается ваш завоеватель, – сообщил он почти вежливо, как если бы кричавшая просто не понимала и нуждалась в разъяснениях. – Ваши вожди неизбежно должны быть казнены – так победители всегда поступают с побежденными.
И повернулся к коленопреклоненному мэру Леджеру. Тот пытался сохранять лицо, но вся площадь слышала, как отчаянно он не хочет умирать, как по-детски звучат его желания, как громко его вернувшийся Шум плещет по всей площади.
– И сейчас вы узнаете, – вновь повернулся к ним мэр Прентисс, – что за человек ваш президент. И чего он от вас потребует.
И тишина. Снова тишина. Только скулеж мэра Леджера.
Мэр Прентисс шагнул к нему; блеснул нож. Новый ропот потек по толпе, до которой, наконец, дошло, што им сейчас покажут. Мэр Прентисс шагнул за спину поверженного врага, снова поднял нож на всеобщее обозрение. Он стоял, смотрел, как толпа смотрит на него, видел их лица, их взгляды… как они слушают безуспешные потуги бывшего мэра сдержать воющий в ужасе Шум.
– УЗРИТЕ, – прокричал мэр Прентисс, – СВОЕ БУДУЩЕЕ!
Повернул лезвие на удар, словно само оружие говорило «узрите…».
Ропот поднялся волной…
Рука напружилась…
Голос, женский, тот же самый, возможно, один, воскликнул:
– Нет!
И тут я понял, в точности понял, што сейчас будет.
В той комнате, в кресле, в круге цветного света он победил меня, довел до самой границы смерти, заставил понять, што она сейчас случится…
А