Вопрос и ответ. Патрик Несс
уничтожение вы мне ничего нового не расскажете, – свирепо сузил глаза я.
Он даже сморгнул слегка, увидав эту правду у меня в Шуме – она так и пылкала на него короткими слепящими вспышками, – а потом обмяк, сломался.
– Прости, – сказал он. – Это так на меня не похоже.
Он яростно потер лицо руками, стараясь обходить черный синяк вокруг глаза.
– Вчера я еще был добрый мэр прекрасного города, – хохотнул словно какой-то одному ему понятной шутке. – Но вчера давно кончилось.
– Сколько народу в Убежище? – спросил я, пока не собираясь никого прощать.
– Мальчик… – начал он.
– Мое имя – Тодд Хьюитт, – перебил я. – Можете называть меня мистер Хьюитт.
– Он обещал нам новое начало…
– Даже я знаю, што он лжец. Сколько здесь народу?
– Включая беженцев – три тысячи триста, – вздохнул он.
– Армия втрое меньше. Вы могли сражаться.
– Женщины и дети, – покачал головой он. – Фермеры.
– В других городах женщины и дети прекрасно сражались. Женщины и дети умирали от их руки.
Он шагнул на меня; лицо на глазах наливалось бурей.
– Да! А наши женщины и дети не умрут! Потому што я заключил мир!
– Это мир вам глаз зачернил, – кивнул я. – И губу разбил.
Он секунду смотрел на меня, потом печально фыркнул.
– Слова мудреца. В устах жлоба.
И отвернулся смотреть в свою бойницу.
Именно тогда я ощутил тихое жужжание.
Вопросительные знаки заполнили Шум, но не успел я и рта раскрыть, как мэр… старый мэр сказал:
– Да, это меня ты слышишь.
– Вас? – не поверил я. – А лекарство как же?
– А ты бы дал побежденному врагу его любимое снадобье?
Я облизнул губу.
– Так он возвращается? Шум?
– Еще как. Если не принимать ежедневную дозу, он очень даже возвращается. – Он побрел к себе в угол и медленно опустился на пол. – Кстати, ты заметил, что здесь нет уборной? Заранее извиняюсь за неприятные стороны нашего бытия.
Я смотрел на него; Шум громыхал – воспаленный, красный, полный вопрошаний.
– Стало быть, это был ты, я не ошибся? – сказал он. – Сегодня утром? Тот, ради кого они очистили весь город? Кого наш новый президент самолично встречал верхом?
Я не стал ему отвечать. Ответил Шум.
– Так кто же ты такой, Тодд Хьюитт? – спросил он. – Что в тебе такого особенного?
А вот это, подумал я, очень хорошее вопрошание.
Ночь пала быстро и сразу. Мэр Леджер все меньше говорил и все больше как-то ерзал, вертелся беспокойно, пока и вовсе не вскочил и не принялся мерить наше гнездо шагами. Жужжание его делалось все громче. Теперь, даже захоти мы поговорить, обоим придется орать в голос.
Я стоял со стороны фасада и смотрел с башни, как высыпают на небо звезды, как ночь укутывает долину внизу.
Я думал – и старался не думать, потому што когда я думал, желудок у меня сводило и начинало тошнить, или в горле вставал