Сопротивление материала. Том 2. Мучительная сладость бытия. Виктория Травская
расположиться с книгой или журналом на кровати, которую Валя предусмотрительно накрывала немарким пледом, и читал, пока жена строчила пелёнки и распашонки для будущего младенца. Иногда он зачитывал ей понравившиеся мысли, и ей было приятно, что он интересуется её мнением. Валя, до этого довольно равнодушная к чтению, стала перехватывать у мужа книжку или журнал и жадно прочитывала, чтобы не дать Петьке застать её врасплох каким-нибудь, как говорил отец, «заковыристым» вопросом.
Когда родился горластый Борька, Петя безропотно и добровольно взял на себя часть домашних хлопот. Он вставал по ночам и ходил с младенцем по комнате, от двери к окну, укачивая, чтобы жена могла поспать. Иногда, проснувшись под утро, Валя обнаруживала рядом две сопящие белобрысые головы и, испуганно сунув руку под одеяло, с облегчением нащупывала клеёнку, заботливо подстеленную мужем под попку сынишки.
Так всё и шло в их семье: Борька шумно рос, отец тихо старел. Валя стала начальником цеха, Петя по-прежнему оставался инженером и был вполне доволен своим положением. Целеустремлённую Валю немного беспокоило его равнодушие к продвижению по службе, но муж уверял, что ему это ни к чему, пока его зарплаты хватает на книги. Это была другая его странность, но она скорее радовала Валю: Петя не разделял обычных мужских интересов и, как следствие, сопряжённых с ними пороков – был равнодушен к рыбалке и не любил ни пива, ни водки. Когда им случалось бывать в гостях, он, не доверяя хозяевам, приносил, помимо цветов для хозяйки, бутылку хорошего красного вина. То же самое было и дома: тесть пил только водку и сперва подтрунивал над ним за «этот дамский компот», но Пётр только молча улыбался. Он знал, что к моменту ухода гостей Михалыч будет уже хороший. Дойдя до определённой кондиции, он примется вспоминать покойницу жену и не остановится, пока не пройдёт все круги своего личного ада: как они встречались, как женились, как родилась Валюшка, как жили после, как получили эту квартиру, как Верушка умерла… В процессе рассказа Валя уберёт со стола и переместит его на кухню – дочь уже знала, что сопротивляться этому бесполезно – где он продолжит напиваться до пьяных слёз. Но старику нужен был слушатель, и Петька, жалея тестя, безропотно следовал за ним, как Данте за Вергилием, пока Михалыч не достигал дна. О его приближении Петька узнавал по тому, что тесть, речь которого становилась уже совсем невнятной, грозил ему страшными карами, если он обидит его дочь. Зять со всей серьёзностью принимался уверять, что этого никогда не случится, после чего старик требовал поклясться именем её покойной матери. На это уходили его последние силы. Петька клялся, после чего старик «падал на дно», и они с Валей укладывали его спать. Это случалось нечасто, раза два за год, и несколько дней потом Михалыч был очень тихим. Стараясь застать дочку одну, он садился «в уголку» их тесной хрущёвской кухоньки и, подкараулив момент, тихим (насколько это было возможно при его густом басе) голосом приступал:
– Доча, я вчера не того…может, чего лишнего сказал? Обидел кого?
– Всё нормально,