Затмение. Александр Эпиницкий
-то запутался. Никогда не обращался к специалистам, а тут вдруг до того накипело, что один из них сам обратился ко мне; прямо из телевизора.
– Сеня, – сказал он.
Да, именно так: «Сеня, чтобы распутаться, нужно систематизировать беспорядок».
К вечеру этот совет показался мне неплохим, и перед тем как заснуть, я принялся за систематизацию.
Первое, что я сделал, будучи уже в кровати, – представил пустоту. Я закрыл глаза, погрузив себя во тьму, и для большего эффекта придавил подушкой уши, погрузив себя в тишину. Лежу – не двигаюсь. Прошло какое‑то время, и я увидел её – пустоту.
«Начало положено», – подумал я.
Воодушевившись, я сконцентрировался на «ничём» и усилием мысли стал медленно подавать свет в самый центр пустоты – мрак, превратившись в пепельный туман, нехотя пополз в стороны. Достигнув предельной белизны и линии горизонта, отделявшей свет от сферической тьмы, я остановился, посчитав, что необходимая площадка для проведения опытов с систематизацией готова.
Что дальше? Сначала мне захотелось поместить в пустоте самую обыкновенную комнату для решения накопившихся вопросов. Однако из-за боязни замкнутых пространств, пришлось отказаться от этой затеи.
Вместо комнаты я мысленно вытянул посреди пустоты бесконечно длинный коридор и разместил там такие же бесконечно длинные стеллажи. Затем я расставил на них стеклянные баночки, вазочки, картонные коробочки, деревянные ящички, плетеные корзиночки и другие емкости, и принялся складывать в них отложенные дела, обрывки воспоминаний, бытовые конфликты, внутренние переживания, обиды, разочарования, нереализованные планы, забытые мечты и прочая и прочая.
В какой-то момент такой работы я начал сбиваться. А еще мне показалось, что как-то слишком мрачно всё выходит; и я решил сделать перерыв.
Чтобы отвлечься и несколько поднять себе настроение, я стал раскладывать на полках кубки, грамоты и треугольные вымпелы со своими достижениями по жизни. Но поскольку их оказалось не много, пришлось вновь вернуться к систематизации проблем.
Прошло еще некоторое время, и я почувствовал, что чем больше вороха я вытаскиваю из себя, тем больше его во мне остается. Тут же захотелось перестать расфасовывать проблемы по коробочкам и просто всё сжечь. Но я сдержался.
Следующая мысль, пришедшая в голову, была о том, что я что-то не так делаю. Нужно, видимо, не просто складывать, а пытаться анализировать.
Вот, например… Например, допустим, любовь – что это такое? Это такая субстанция, которая присутствует повсюду; она радует и мучает. Причем мучает больше, чем радует. На каком-то этапе эти мучения начинают изнурять, и ты думаешь, куда бы эту любовь спрятать, чтобы не топтаться на месте, а идти вперед. Но она, эта самая любовь, словно тесто на дрожжах: кладешь её, скажем, в кастрюлю, накрываешь плотно крышечкой и камушком придавливаешь, а она выползает, высоко поднимая крышку и сбрасывая камень. Запихиваешь её обратно, а она лезет, запихиваешь – лезет, запихиваешь – лезет и лезет… И где она только силы берет и закваску? Да и к чему всё это? Ведь я сам пироги печь не умею.
И вот, начинаешь искать того, кто умеет печь пироги – на это уходят силы, годы… Оглянешься и спросишь себя: что ты сделал за все это время? Ответишь: любил! И этот ответ никого и тебя лично полностью не устроит, потому что ты очень отчетливо осознавал, что вроде бы что-то другое должен был успеть сделать, и что, помимо любви, в жизни еще много всего важного и интересного было, чего сквозь туман амура разглядеть не удалось.
Ну, хорошо, осматривая полки на стеллажах, рассуждал я дальше: любовь – это всё абстракция; а есть же в жизни нечто вполне конкретное. Например, люди. Вон их сколько в моей голове накопилось! Конца и края нет! И это, не считая тех миллиардов людей, с которыми я лично никогда не сталкивался, но знаю об их существовании из сухой статистики.
Посмотрите, это же целая портретная галерея! И начинается она с родственников: родители, жена, дети, братья и сестры, бабушки и дедушки, дяди и тети. Живые и давно умершие. К ним добавим то же самое по линии жены, а также со стороны супругов братьев и сестер, и еще по множеству второстепенных, но значимых линий. И везде: лица, лица, лица. А где-то встречаются только одни имена без лиц, потому что знать про таких родственников или далеких предков я знаю, но видеть их никогда не видел.
Вслед за родней стремительно проносятся перед мои мысленным взором друзья и знакомые, соседи по лестничной площадке и сослуживцы по работе, экзаменаторы, врачи, хулиганы в подворотне, попутчики в электричке, случайные прохожие на улицах, посетители казенных домов, зрители в кинотеатрах, любители пляжей ялтинского взморья и сандуновских бань… В общем, миллионы лиц; и ладно бы только лиц: голосов, повадок, запахов и прочее и прочее.
Уверен, все это как-то можно разложить по полочкам и коробочкам: знаю, ученые уже это сделали. Но вот как быть с моим личным отношением ко всем этим людям? Ведь суть не в них и их лицах, а в моих чувствах и мыслях о них, то есть опять-таки – в абстракции. И как, скажите, уважаемый специалист из телевизора, мне всё это систематизировать? Как быть, если у всех известных