И звезды отвернулись. Владимир Понкин
приятное послевкусие. Тогда я начал писать, тогда я по-настоящему начал скучать по дому, но старался не углубляться в прошлое, а с улыбкой вспоминать его. Осень – сестра моя. Осенью я ездил попутками и поездами на юг. Выходил на неизвестной ветреной платформе и искал дороги, чтобы открыть в себе что-то новое, но всякий раз, оказываясь в новом месте, я чувствовал на губах привкус забытых мест. Казалось, что каждое дерево и каждая соринка в поле мне о чем-то напоминала, будто я уже встречал их однажды, но не мог разобрать их голос.
«Голос становится знакомой песней».
Прогуливаясь, я смог запечатлеть момент, когда раннее утро накрыло покрывалом инея все окрестности, которых касался мой взгляд. Я радовался осени на юге. Я падал и восхищался каждым моментом, жил в нем, становился зависимым, затем вставал, стряхивая сухие надломленные ветки, и все забывал. Я писал в заметках:
«Осенью солнце ночует на листьях клена. А с наступлением ночи все вокруг замирает. Но до чего же прекрасен тот миг, когда расступившиеся тучи, по краям ограненные в золото, пропускают последние нотки дня на разноцветные холмы, реки и дома. И все вокруг погружается в невероятную тишину. И хочется жить. Как же страшно хочется жить! Наблюдать за игрой цветов и слушать осень».
Я чувствовал каждый порыв ветра, что сбрасывал зеленые листья с высоких вязов, сросшихся широкими кронами. Иногда, в октябре давно забытые августовские порывы, казалось, врывались в распахнутые окна, и солнце прогревало кафельные плитки всех коридоров в отелях и домах. Но земля моих мыслей оставалась холодной. За всем этим было интересно наблюдать. Это было приятно чувствовать. Мне, выросшему на юге и впитавшему солнце в свои лопатки и плечи, все это казалось таким родным, что я не хотел покидать те места. Но после того, как солнце перестало прогревать землю, а деревья остались без листьев, грусть вновь ворвалась в мои сны.
Постепенно приближающаяся зима давала о себе знать. Облака затягивали небо, и сутками незнакомыми прохожими шли дожди. В такие дни я сидел в номере, читал, пытался писать и верить, что однажды это закончится. Хотя авторы страницами своих книг говорили мне обратное – ничего не проходит, лишь меняет форму. Ничего не происходит, лишь прошлое повторяется вечно. И мы скитаемся по переулкам судьбы, проходя мимо закрытых дверей. Но двери свои нам никто не откроет.
«Прошлое продолжается вечность».
Каждое решение принималось мной спонтанно. Закрывая дверь своего номера, я не знал, проведу ли я в нем еще одну ночь, поэтому всегда старался предупредить, что приехал по рабочим вопросам и могу уехать в любой момент. Да, я лгал. Мне часто приходилось лгать. Я решил, что ложь в дороге – это способ защиты. Если таксисты или попутчики настаивали на разговорах, я говорил, что еду в командировку. Ведь не каждый сможет понять простое желание ехать куда-то ради того, чтобы просто ехать.
Все диалоги, которые я вел в кафе или на остановках, сводились к единственному вопросу: «Зачем я здесь?» Я не хотел делиться словами с чужими