Души военные порывы. Сергей Константинович Зарин
сморкнулся, но в тот час, я помню, никого это даже не смутило:
– Вот и тогда думал также: раньше не верил, а сейчас вообще – отрекаюсь, и во все тяжкие. В омут – с головой, из сердца – с мясом. Ну и не было бы меня сейчас тут, не стоял бы, не говорил бы с вами. Но всё-таки нашел я в себе силы вернуться в лоно церкви. И нести свою службу уже как полагается. У нас и раньше были такие, кто внезапно начинал соблюдать обеты, блюсти себя в строгости. Некоторые уезжали даже в глухие скиты, аскетничали и постились чуть ли не каждый день. Теперь-то я понимаю, что они действительно свои грехи там замаливали, да еще и наши до попутки. А раньше мы тайком шутили, считай, надсмехались, над этими действительно святыми людьми. Я в скит уйти не успел – да и не считал, что мне это было нужно. Я скопил достаточно зла против людей, теперь пришел час отдавать им добро. Но – тоже не успел: началась война. Видимо, недостаточно мы все молились…
– Так а что же? Молитва, хошь сказать, помогает штоль, святой отец?
На говорившего тут же отчего-то зашикали, и, судя по звукам, даже немного постучали ему в затылочную часть.
– Помогает. И не только в окопе, когда на тебя тот же вселюбящий Бог полтонны тротила швыряет. А и по-другому помогает. Вот до войны часто слышал, что молитва – для слабых. И, верите-нет, сам также думал, находясь под куполом церкви. Молился, а сам знал, что слова те – ни о чем. Хотя старшие саны нам наставительно доказывали, что мы не правы. Однако, когда направляешь мольбу к небесам, на самом деле, Бог тебя слышит… по крайней мере, многие так думают. Вы слышали когда-нибудь выражение «молиться от души»? Или «лишь молитва от чистого сердца достигнет небес»? Ну, или что-либо подобное? Так вот: молитва та должна не к небесам идти… а в то самое сердце, что молится сейчас Богу. В душу твою же она должна проливаться, так как именно в душе нашей Бог наш и живет. Ибо – всё просто – частица его там, а не в ста восьми световых годах перпендикулярно Земле. Которая – шар, и без углов… Ну а почему мы Бога не зреем, так на то вы и сами ответить можете.
– И как же?
– А вот смотрите: Стеблов – древний и мудрый, добрый и даже местами ласковый. Но – суровый и едкий одновременно. И все-таки такой человек не существует для Кононенко. Кононенко его просто не видит, хотя Стеблов его не бросал, и, если случится какая беда – первым же придет на помощь. Но сейчас для Кононенко Стеблова нет, и в него он не верит. А все почему? Потому что не Стеблов покинул Кононенко, а Кононенко отвернулся от Стеблова. Просто отвернулся, и все. И нет больше кого-то мудрого, честного, доброго и открытого в жизни Кононенко. Хотя, сурового и беспощадного – тоже. Так и с богом: его для нас нет не потому что он от нас ушел.
Потому что ушли мы.
Театр призраков
Мы стояли на хуторе Длинном. Там располагался временный пункт сбора и комплектации подразделений. Свободного времени было, на удивление, много, и мы занимали его всякими, не сильно способствующими боевой подготовке, делами: играли в футбол, рыбачили в скудной на биоресурсы