Собиратель лиц. Анне Метте Ханкок
или углубиться в парк Остре Анлег, который, подобно джунглям, раскинулся за расписанными граффити стенами станции?
Поезда, останавливавшиеся на Остерпорте, шли по всевозможным маршрутам во всевозможных направлениях, это Шефер прекрасно знал. Они растекались по четырём сторонам света, и за восемь часов мальчик мог достичь Касселя, Стокгольма, добраться куда угодно. Поздно они начали.
Слишком поздно.
Его мысли заглушил гул прибывшей на станцию электрички. Визг тормозов раздирал морозно-ясный воздух. Шефер вернулся к Августин, заткнув ухо пальцем.
– Нам придётся обыскать всю школу. Нужно просмотреть записи камер в отеле и на станции и поговорить с местными, может, кто видел мальчика в течение дня. У него мобильный с собой?
– Да.
– Отследи его как можно скорее, посмотрим, включён он или выключен и когда им в последний раз пользовались. Свидетелей, с которыми ты уже успела побеседовать, нужно опросить официально. – Он указал вперёд. – Остре Анлег находится прямо за путями, его нам тоже придётся прочесать.
– Это огромная территория.
– Именно. Поэтому пора приступать.
Августин приложила телефон к уху:
– Сколько людей мне запросить у Карстенсена?
Начальник полицейского управления Пер Карстенсен был в последнее время непривычно щедр с сотрудниками. После того как правительство приняло решение переложить на военных некоторые функции полиции, в распоряжении Следственного отдела оказалось достаточно людей для большинства рабочих задач. Это как вилла у пляжа для только что разбогатевшего рэпера из бедного квартала: непривычная роскошь, которой боишься лишиться. Но это всего лишь вопрос времени: вскоре их наверняка откинет обратно в каменный век.
– Запускаем весь цирк. И скажи, чтобы взяли поисковых собак. Надо найти пацана как можно скорее!
Августин кивнула.
– Восемь часов… – сказал Шефер.
Они переглянулись, и по морщинкам на лице Августин Шефер понял, что она думает о том же.
– Скоро стемнеет, и температура опустится ниже нуля. Ничего хорошего, чёрт побери, ничего хорошего…
6
– Ну?
Редактор Карен Огорд медленно обвела переговорную взглядом.
Она напоминала тюремного надзирателя во время проверки; в полной готовности переворошить личные вещи заключённых, перевернуть матрасы и проинспектировать пустые флаконы от дезодоранта в поисках запрещённых веществ и оружия – да чего угодно, лишь бы устроить всем публичную порку и сослать кого-нибудь в карцер.
– Чем порадуешь? – Она вперила взгляд в Бётгера, державшегося, как обычно, высокомерно.
– У меня история, достойная премии Кавлинга[9].
Огорд фыркнула.
– Давай послушаем, что за история, пока ты своё имя на латунной табличке не выгравировал.
– Три моих источника сообщают, что криминальная статистика, опубликованная последним правительством, была в значительной
Премия Кавлинга (