Трудно быть Ангелом. Роман-трилогия. Мастер Солнца Покрова Пресвятой Богородицы
дома и в сарае его скульптуры стоят. Это мой Дед построил дом и любил его. Родители говорили – я очень на Деда похож.
– Красивый и сильный?
– Талантливый и упрямый.
– А мастерская – это дворец?
– Да, в мастерской есть огромная печь и большой пресс, я кую там топоры и ножи из дамаска, у меня много заказов. И весь этот дом для меня – настоящий дворец.
– А что там, во дворце, делал дед?
– На огромном столе в мастерской великий Дед искусство творил: прекрасных обнажённых любовниц и балерин ставил в соблазнительные эротические позы, заставлял плакать или улыбаться в экстазе, обмазывал гипсом (стоя, лёжа, сидя), а затем разрезал застывший гипс, делал формы, мыл любовниц и занимался с ними любовью на диване, что стоит в кабинете.
– О-о?
– По гипсовой форме отливал красивые статуи, в полный рост или маленькие, и продавал послам зарубежных стран статуэтки балерин или кокоток на письменный стол – богема была в восторге!
– Фантастика!
– Таков был Дед. Его все любили, особенно балерины-натурщицы, он их сюда привозил и работал.
– Вау!
– И мне в Тарусе хорошо. Здесь всё родное. Я всё детство жил и ночевал в мастерской, оставался один и сам с собой разговаривал – что правда, что ложь, кто я и зачем живу. А сейчас моя спальня – это спальная комната деда.
– Тебя тоже все любят?
Поэт отложил гитару в сторону:
– Друзей я тоже люблю. А ещё я люблю свой дом, природу, людей, искусство, картины, шашлыки, соседей, речку и родину. Мне здесь хорошо!
– И балерины твои?
– А хочешь, рот тебе скотчем заклею?
– А-ха-ха, нет! Хочу посмотреть все картины, всю коллекцию Деда.
– Смотри. Я рос среди этих картин и скульптур, и уличных драк, и безумных приключений в Москве.
Мэри, полуголая, прекрасная, встала, а картины висели везде на стенах и даже стопками стояли вдоль стен. Она пошла по рядам:
– О-о! Фантастика, у тебя есть Коровин!
– Эскиз, маленькая картинка.
– Здесь есть очень дорогие картины, целая коллекция на миллионы рублей!
– Может быть. Это коллекция моей семьи, Дед собирал и родители.
– А это что за фотография черно-белая? Нечёткая? Кто это?
– Марлен Дитрих на колени опустилась перед Паустовским и целует руку его в знак великого почтения за рассказ «Телеграмма». Мой Дед был там и это видел.
– Wow! Marie Magdalene «Marlene» Dietrich?! Я не знала про это. Ты, наверное, тоже мечтаешь, что перед тобой опустятся на колени великие актрисы?
– Конечно, опустятся! Ты же опустилась передо мной.
– Ты наглый, Поэт!
– Я? Да.
– Поэт?
– Что?
– Ты меня любишь? Ты сможешь роман сочинить?
– О Господи, где таких, как ты, Мэри, берут? А?
– В Италии.
– Пойми же, глупая, с любовью я намного сильнее, я смогу всё, что захочу. С любовью у нас, у меня и у тебя, будет всё! Всё, о чём мы мечтаем.
– А если