Отравители. Марджори Боуэн
минут назад, – перебил его Дегре.
Доктор Рабель, как будто совсем не удивившись, пожал плечами.
– Что же, я могу избавить вас от необходимости тратить силы на дальнейшее расследование этого дела, – произнес он доверительным тоном, тыча пальцем в грудь молодого человека. – Это была любовная связь, понимаете, и она довольно плохо закончилась. Мадемуазель Жакетта отчаянно пыталась спасти то, что молодые дамы называют честью, поэтому с отцовской помощью придумала эту довольно глупую историю. Вот и все, любовная связь, – повторил доктор с более широкой улыбкой, – и только-то.
– Слишком обычное дело, чтобы звать на помощь полицию, – сухо заметил Дегре.
– И верно. – Доктор взял понюшку табака. – Жаль только, что это произошло в покоях мадемуазель де Фонтанж. Все было очень плохо организовано. Итальяночка могла сохранить и любовника, и ребенка, и честь, если бы подготовилась более тщательно. Вот так обстоят дела, дорогой мой господин, и, боюсь, вы впустую потратили время.
– Мадемуазель де Фонтанж, кажется, очень расстроена, – сказал Дегре, глядя из окна, у которого они стояли, на серый дождь над Парижем и серую реку, в которой отражались редкие огни фонарей, установленных на парапете.
– Это понятно, – добродушно ответил доктор Рабель. – Бедная маленькая Жакетта пала жертвой соблазнов, ее заманил какой-то очаровательный любовник. Мадемуазель де Фонтанж тоже может попасть в подобную ситуацию. Она в трудном положении, ее некому защитить. – Доктор вновь пожал узкими округлыми плечами. – Неудивительно, что эта трагедия так ее потрясла.
– Что вы знаете об отце, итальянском аптекаре? – спросил Дегре, так располагаясь в узком коридоре, чтобы доктор никак не мог протиснуться мимо него.
– Он довольно безобидный, – вежливо ответил доктор. – И по-своему способный. Он поставляет мне много полезных снадобий, которые привозит из Италии.
– Он сейчас со своей дочерью, – улыбнулся молодой агент полиции. – Несомненно, доктор, он будет рад вашему утешению.
3. Инноченцо, племянник папы
Дегре повернулся и последовал за пажом, ожидавшим, чтобы проводить его обратно к двери, через которую он вошел в Лувр. Сумрак, великолепие и безмолвие огромного дворца подавляли его, к тому же он был опечален смертью Жакетты и по-детски безутешным горем ее госпожи. Будучи сам человеком порядочным и сдержанным, он почувствовал, как его охватило отвращение к этому обществу, в котором, несмотря на внешнюю веселость и блеск, были возможны такие ужасы. Да, ужасы, ведь сколько бы ни было правды в рассказе доктора Рабеля, было ясно, что одну из этих девушек погубили, а другая насмерть перепугана из-за тайных интриг, разжигаемых честолюбием, жадностью и похотью.
Паж повел Дегре через просторную гостиную, погруженную в полумрак. Огонь в высоком камине с вытяжкой догорел до красных углей, но тяжелые занавеси темно-багряного венецианского разрезного бархата на высоких окнах, за которыми открывалась серая мрачная панорама Парижа под темным небом, все еще не были