Но мы воскресли. Анна Дарвага
в честь каждой победы Реконкисты. Квартира была дорогая и несуразная – девяносто процентов ее составлял зигзагообразный коридор, в котором были ниши для кроватей, которые хозяин почему-то называл «комнаты». Окно в ванной во всю стену через изгиб фасада смотрело в окно гостиной, поэтому сидя на унитазе было удобно смотреть телевизор. Как и большая часть испанских жилищ, эта квартира была совершенно не приспособлена для человеческой жизни из-за отсутствия отопления и кондиционирования. Зимой было настолько холодно, что мы манкировали душем, летом настолько душно, что мы избегали квартиры.
За домом присматривали десятки жирных топочущих по кафелю тараканов, геккон, жравший наглых насекомых и сверчок, воспевавший эту плотоядную оргию. Еще одним персонажем в этом зверинце был призрак инфернальной старушенции в белом жабо. Она никого не ела, но раз в месяц на полнолуние стабильно пугала либо меня, либо Мию, материализуясь в коридоре в самый неподходящий момент. До начала нашей маленькой подработки денег на квартиру в Эйхампле7 у нас не было. А когда мы раздобрели на кэше с кровью, покидать это место мы не стали, рассчитывая, что в момент опасности лабиринт старых домов сомкнется за нашей спиной, как волшебный лес.
Мы жили на четвертом этаже. Ступеньки были явно украдены при разграблении египетских пирамид – сорок сантиметров для одного шага вверх. В пролетах можно было разводить костер и жевать черствый хлеб, пропахший пастушьей котомкой. В тот день мне тоже казалось, что я перекинусь через перила и останусь на месте. Наконец, когда я ввалилась в дверь, мне в лицо ударило странное ощущение, будто нечто неосязаемое, невыразимое бесповоротно исказилось. Полупустая уродливая гостиная комната показалась мне новой, как если бы я увидела ее впервые. Волосы на загривке встали дыбом, как когда мне в спину смотрела старуха в жабо. Но это было не ее время – привидения, как и тараканы, появлялись здесь только ночами. А сейчас дома должна была быть Миа. Вечером мы собирались в клуб, и она вернулась пораньше, чтобы привести себя в порядок.
Окликнув ее и не получив ответа, я бросила сумку на диван и пошла в кухню за стаканом воды. Вернувшись в гостиную, я снова смерила пространство-временной континуум и убедила себя, что все в норме и дело в рухнувшем давлении. Дверь в ванную оказалась приоткрыта. Я уже схватилась за ручку, чтобы ее захлопнуть, когда в поле зрения попало что-то черное на полу. Понадобилось долго приглядываться, фокусируя не только взгляд, но и сознание на том факте, что это мой пистолет. Еще пять секунд я просто старалась осознать, как я умудрилась оставить на полу в таком непривычном для себя месте оружие, ведь я его сегодня вообще не трогала, тем более я никогда бы не стала разбрасывать его по квартире. Два шага хватило, чтобы преодолеть изгиб квартирного ландшафта, скрывающей из вида ванну. В заполненной бордовой водой чаше лежала Миа и смотрела в мою сторону своими нефритовыми глазами. Лоб у нее был прострелен. Черт. Ей совсем не шло.
Я бы дальше завороженно созерцала
Eixample – респектабельный квартал Барселоны