Но мы воскресли. Анна Дарвага
всегда, стало просто невыгодно из-за бешеных цен на бензин и конкуренции, но он не жалуется – здоровье есть, слава Богу, и работы он не боится, проживем как-нибудь.
С меня в этом монологе требовалось только время от времени выдавать подходящие по смыслу восклицания. Так прошло полтора часа.
Таррагона уже была безлюдна, когда он высадил меня на улице Рамбла Нова, достаточно далеко от требовавшейся мне Мартей, куда я решила также добираться зигзагами. На все обходные маневры от точки десантирования до квартиры ушло часа два, хотя обычно эта дорога заняла бы минут двадцать. Улицы были пустынны, но я решила не рисковать и, зайдя в относительно необозримую подворотню сбросила платок, оторвала рукава и подол, чтобы казалось, будто на мне просто неряшливое платье, какие в Каталонии безмерно любят.
Когда-то мне казалось, что я слишком зацикливаюсь, но я купила квартиру с расчетом, что в нее можно попасть с крыши, зайдя в соседний примыкающий дом за углом, так что никто никогда не видел меня входящей в подъезд. А чтобы окончательно обезопасить свое лежбище, каждый раз перед посещением своего потайного уголка я применяла киношные методы грима. Теперь это давало мне небольшую надежду, что здесь меня не ждет засада. И как предусмотрительно я спрятала ключик в щели верхнего косяка двери!
Следов взлома не было, однако открыв квартиру, я сначала толкнула дверь и подождала реакции. Кажется, пусто, но пол показался тонким льдом, по которому нужно пробираться на ощупь – сначала оценивая безопасность будущего шага и только потом перенося на стопу вес тела.
Студия была как на ладони и в ней давно никого не было, так что оставалось рвануть на себя дверь ванной, что окончательно убедиться в безопасности. В душевой сидел только довольно жирный паук, но светлого цвета. «К известию». Но даже эта восьмилапая тварь была лучше, чем полицейский.
Тихо прикрыв за собой входную дверь, я, наконец, выдохнула и села на диван. Кроме него комната вмещала только узенький и пустой платяной шкаф. В тишине о себе дали знать колено и плечо. Уши наполнились гулом, глотку раздирала невыносимая жажда, превратившая рот в сухую древесину. Эхо приближающейся головной боли уже доносилось из глубины черепной коробки и при этом малейший поворот шеи отстреливал в распухшую челюсть. Травмы – это полбеды, покуда в крови литр адреналина. Однако на утро мне станут понятны все чувства форшмака на дне миксера.
Умирать, когда тошнит, неохота. Хочется, чтобы сначала перестало мутить, а потом нехай – можно сдохнуть. Подняв себя за волосы на манер Мюнхгхаузена, я подтянула себя к раковине на кухонке, наклонилась и дернула кран. Водопроводная вода в Испании омерзительна. Однако после целого дня погони я остервенело глотала воду – задыхаясь, кашляя, подавляя рвотные позывы, но не переставая лакать до тех пор, пока не унялось першение в горле.
В кухне, за тумбочкой, прилегающей одной стороной к плите пластиковый плинтус был тонко разрезан. Отодрав его, можно было поддеть напольную плитку, под