Ужасное сияние. Мэй Платт

      Доктор Таннер не любил вспоминать, что он не единственный привилегированный исследователь, что прямо перед носом, в той же лаборатории Лазуритового уровня, засел занозой в… в пальце сопляк, которого и специалистом-то назвать язык не поворачивался. Сопляка звали Сорен Рац, он был даже не из Интакта родом – из небольшого полиса-аппендикса Санави, где всегда выращивали одинаковых, как дроны, медиков. Они годились создавать разные вакцины, сыворотки, что-нибудь вроде анаболиков для усиления всё тех же рапторов, а чаще – антидепрессанты, ингибиторы обратного захвата серотонина и активаторы дофаминовых рецепторов для жителей полисов. Плюс какие-нибудь утилизаторы молочной кислоты, тау-белка и бета-амилоидов. Жители городов желали оставаться активными круглые сутки, мечтали о вечной молодости; пока удалось достичь среднего результата в сто тридцать лет. Конечно, статистику существенно портили пилоты-рапторы. Их в официальные отчёты не включали и старались заботиться о том, чтобы эти люди не образовывали тесных связей за пределами своего сообщества. Иначе могли появиться вопросы: куда деваются рапторы после пятидесяти-шестидесяти лет?

      Собственно, этим и занимался Сорен Рац. И сидел бы он где-нибудь в своём Санави, в лучшем случае – парой уровней ниже, на Гранатовом или Яшмовом. Но Рац был вроде червяка или жука, что пролезет в любую щёлку.

      Добрался он и до Лазуритовой лаборатории. Таннер предпочитал считать, что он где-то там, далеко, но по сути они делили пополам одно и то же квадратное здание. У обоих, Таннер точно это знал, было одинаковое количество подчинённых – в основном автоматика, но есть и помощники из плоти и крови. Обоим полагались одинаковые дотации.

      Таннер не сомневался: Рац точно так же имеет доступ в Башню Анзе. Он спрашивал у Энси напрямую, но тот отвечал со своей обычной уклончивостью, не говорил ни да, ни нет. Итог всегда был один: «Вы занимаетесь совершенно разными направлениями. Сорен вам не более конкурент, Эшворт, чем генетики из Итума, выращивающие новые сорта винограда или культуры клеток мраморной говядины». Энси был формально прав, но мальчишка из Санави всё-таки вызывал ощущение, сходное с камнем в ботинке. Выходя из лаборатории – голосовая команда погасила мягкую неоновую подсветку стен и потолка, автоклавы остались мерцать внутренней зеленью, расщепляя печально-уступчивое мясо, – Таннер выругался. Система замешкалась, не распознав команду.

      – Стандартный протокол, – проворчал он. Разделённый надвое квадрат превращается в прямоугольники. Его б воля – разрезал бы совсем пополам, как ножом – кусок сыра, но приходилось ограничиваться только статутом секретности. Несколькими этажами ниже