Чёрный молот. Красный серп. Книга 1. Rain Leon
еды, стряхнула крошки и подставила Степану плечо. Через минуту Степан уже сладко спал на Клавдиином плече. Время от времени автобус трясло на выбоинах, в такие моменты Степан, плюхаясь на плечо жены, всхрапывал, иногда открывал глаза, но увидев, что ещё не приехали, вновь опускался к жене. В какой-то момент Степан проснулся и решил попеть. Предварительно плеснул себе ещё сотку для голоса, как он объяснил окружающим.
Неизвестно, какую песню пытался воспроизвести на свет божий Степан, но всю дорогу он пел только две строчки:
– Эх, махнула сашка! Полетела голова! – или наоборот, – Полетела голова! Эх махнула сашка!
– Не сашка, а шашка! – попытался подсказать Лёвчик.
– Ты меня ещё учить будешь, жидёнок! – вдруг вызверился дядько Степан. Но, враз получив оплеуху от Клавдии, быстро поправился, – Ты, пацан, дядьку-то не учи! Дядька сам кого хошь научит! И не сердись. Ну и что, что ты… ой, да шо ты меня лупишь, окаянная? Да не трогаю я твою новую родню! Можешь с ними перецеловаться! Да идите вы все!
Дядько Степан налил ещё сто и опрокинул со словами:
– За ентот, пролетарский нцантрелизм! Тьфу, мать вашу! Ертценализм!
– Интернационализм, – поправил его Лёвчик.
– Во-во! За ентот самый! – дядько Степан посмотрел на Лёвчика вполоборота, погрозил ему пальцем, бережно поставил бутыль в кошёлку и упал на Клавдиино плечо.
– Вы уж извиняйте, – произнесла Клавдия, обращаясь к Лёвчику и маме с бабушкой. – Он хороший, получку всю приносит, детей любит. Но вот прикладывается. А как выпьет, так и несёт его. Рот как помойка. Вот увидите, проснётся – и ничего не вспомнит. Вы его не бойтесь, он рук не распускает.
Дядько Степан проспал остаток пути, но настроение было подпорчено. Автобус съехал с центральной асфальтированной дороги на просёлочную. Здесь было ещё больше выбоин. Наконец, через полчаса автобус подъехал к селу. Покосившаяся вывеска на въезде информировала, что село называется Перевалкино. Оно находилось почти на незримой границе Российской и Украинской советских республик. И поскольку парни и девушки из соседних республик давным-давно переженились между собой, то и сёла по обе стороны были смешанными русско-украинскими. Перевал-кино было типичным отражением смеси советской действительности и национальных и семейных привычек. Проезжая по разбитым вдребезги улицам, можно было увидеть, вроде бы однообразные постройки. Но разница между ними бросалась в глаза. Вот он, покосившийся плетень, скучная, небелёная хата, неровные столбики во дворе, меж которыми натянуты провисшие верёвки, на которых, как знамя пролетарской революции, развевались бесформенные Дунькины юбки и застиранные Ванькины подштанники. Тут же по двору свободно бродили свиньи и, беззаботно покудахкивая, перепрыгивали через них куры, бессовестно роящиеся в свинских отходах. Лужицы вонючей жижи и рои мух над всем этим хозяйством. Следующая хата была полной противоположностью. Ровные штакетины, аккуратно подпиленные по размеру снизу