Пушкинский том (сборник). Андрей Битов
убили?
– Еще Гёте есть… – поэт грызет перо.
– Кто таков? Тоже убили?
– Не-а. Он «Фауста» написал.
– Немец?
– Немец-то немец, да весь мир твердит, что гений.
– А ты читал?
– Не-а. С немецким никак не могу сладить. Выучусь ему, и опять всё забуду. Я лучше английский выучу, чтобы Шекспира читать. А «Фауста» я лучше продолжение напишу не читая.
– Ну, и пиши, не бери в голову бусурман. Байрон тому пример.
– Что Байрон! Ему хорошо. Гений, весь мир повидал и покорил, и погиб в бою, как человек! А я так здесь и пропаду в этой дыре… Даже потоп и тот пропустил… Холодно. Протопи, слушай! Или налей…
Старушка тут же достает две кружки и графинчик.
Выпьем, добрая подружка
Бедной юности моей,
Выпьем с горя; где же кружка?
Сердцу будет веселей.
Поэт выпил и развеселился.
Спой мне песню, как синица
Тихо за морем жила;
Спой мне песню, как девица
За водой поутру шла.
Няня запевает нежным, надтреснутым голоском. Поэт подпевает.
Избушка становится сугробом и гаснет в сумерках.
Ярко вспыхивает левая сторона сцены.
Те же Гёте с Эккерманом. Гёте продолжает диктовать:
– Местоположение Петербурга – непростительная ошибка, тем паче что рядом имеется небольшая возвышенность, так что император мог бы уберечь город от любых наводнений, если бы построил его немного выше, а в низине оставил бы только гавань. Один старый моряк предостерегал его, наперед ему говорил, что население через каждые семьдесят лет будет гибнуть в разлившихся водах реки. Росло там и старое дерево, на котором оставляла явственные отметины высокая вода. Но всё тщетно, император стоял на своем, а дерево повелел срубить, дабы оно не свидетельствовало против него. – И тут он повернул от Петра опять к Байрону:
– Его натуре, постоянно стремящейся к безграничному, пошли на пользу те ограничения, на которые он обрек себя соблюдением трех единств. Если бы он сумел так же ограничить себя и в области нравственного! То, что он не сумел этого сделать, его сгубило, смело можно сказать, что он погиб из-за необузданности своих чувств.
Гёте продолжает, сменив диагональ залы:
– Он сам себя не понимал и жил сегодняшним днем, не отдавая себе отчета в том, что делает. Себе он позволял всё, что вздумается, другим же ничего не прощал и таким образом сам себе портил жизнь и восстанавливал против себя весь мир.
Левая часть резко гаснет – затепляется свечкой правая…
– Знаешь, няня! У меня идея! Давай закажем молебен за упокой души Раба Божия Джорджа, болярина Георгия по-нашему?
– Это хорошо, – соглашается старушка.
Правая часть медленно гаснет, звучит церковный хор: православная заупокойная молитва.
Вспыхнувший слева свет гасит хор.
Гёте:…даже государство и церковь не обошел он своими нападками. Эти дерзкие выходки принудили его уехать из Англии, а со временем заставили бы