Пуля для солиста. Владимир Колычев
был так очарован Вадимом Анатольевичем, что воспринимал его чуть ли не как бога.
– Точно пока не скажу. Дело очень серьезное. Нужно взвесить все «за» и «против». А потом, я очень занятой человек...
Он не давал определенного ответа. Но только выигрывал в глазах Костика. Тот еще больше уверился в том, что если Вадим Анатольевич возьмется за дело, то доведет его до победного конца.
– А скажите, Константин, кто пишет песни?
– Я.
– Определенно, у вас талант.
– Спасибо...
– За что спасибо?.. Если за комплимент, тот тут вы не правы. Я комплиментов ни кому и никогда не делаю. Я говорю только правду. А за правду не благодарят... Сколько у вас сейчас песен? Столько же, сколько в вашем самодеятельном альбоме, семь?
– Уже девять! – гордо расправил плечи Костик.
Это действительно было так. За последние три дня он написал еще две песни. Вдохновение нашло. Но пока только музыку сочинил...
– Хорошие?
– Не знаю. Но думаю, не хуже тех, которые в альбоме. Правда, текст к музыке я еще не придумал. Но это не страшно. Текст будет...
– Я вам верю. А кто у вас в группе солист?
– Леша... Алексей Белов. Он сейчас в больнице. Его избили. Уличная шпана...
– Из-за девчонки?
– Он не говорит. Он у нас гордый...
– Ладно, с вашим Лешей разберемся...
Через некоторое время он сказал:
– Все, решено, я берусь за вас. Буду вашим представителем...
И принялся рисовать перед Костиком и Мишей радужные картины их совместного будущего. Уж очень хорошо у него это получалось.
3
– Доктор, я чувствую себя отлично, – сказал Леха. – Хватит мне здесь бока отлеживать...
Уже три дня он в больнице. Надоело.
– Голова кружится? – спросил врач, вечно усталый мужичок с мешками под глазами.
– Нет.
– Тошнота?
– Только от больницы...
– Ладно, посмотрим...
На этом утренний обход для Лехи закончился. А в обед пришла сестра. Молоденькая, хорошенькая, но очень деловая. Леха бы с удовольствием ее обломал. Да только с такими «узорами» на репе к ней не подъедешь.
– Белов! – назвала она его фамилию.
И ехидно так посмотрела сначала на него, а потом на список в руке.
– Тута я! – отозвался он.
– Тебя не выписывают...
И надо было об этом сообщать, злорадствовать.... Язва!..
У этой киски сегодня ночная смена. Можно будет к ней подкатить.
Но только мысль о возможном ночном подвиге не воодушевляла Леху. На волю его тянуло – сил нет...
Как только сестра вышла из палаты, он встал. Подошел к вешалке, снял с себя осточертевшую пижаму, надел свою одежду.
– Ты куда? – спросил старик, сосед по палате.
Семьдесят лет ему. Батальоном, говорит, на войне командовал.
– Наши уже Берлин штурмуют, а я здесь отлеживаюсь. На фронт мне надо, отец, к своим...
Дед не склеротик. И с юмором у него все в норме.