Когда мы покинули Кубу. Шанель Клитон
далеко я зашла, думая, что освобождаю отца из ада Че Гевары – тюрьмы Ла Кабанья, – история довольно впечатляющая. Сейчас я содрогаюсь при мысли о том, какая это была самонадеянность со стороны молодой девушки – воспринимать свой поцелуй как средство спасения жизни.
– И как вам? Понравилось? – спрашивает Золотой Мальчик.
Его лицо непроницаемо, как умная маска, которая оказывается на месте в нужный момент. Я не могу понять, шокирован ли он или ему меня жаль. Мне его жалость была бы куда неприятнее, чем презрение общества.
– Что понравилось? Поцелуй?
Он кивает.
– Я охотнее перерезала бы ему горло.
Надо отдать Золотому Мальчику должное: он не морщится от моего кровожадного ответа.
– Тогда зачем вы его поцеловали?
Я удивляю себя и, возможно, его тоже, решив не увиливать от правдивого ответа:
– Я устала от того, что со мной происходило. Мне захотелось взять судьбу в свои руки, спасти человека.
– Удалось?
Во рту ощущается пепельный вкус поражения.
– В тот раз – да.
Мощная эмоциональная волна приносит воспоминание о другом человеке, которого я спасти не смогла: вот машина, визжа тормозами, останавливается перед огромными воротами нашего дома, вот открывается дверца, и еще не остывшее тело моего брата выпадает на землю, пятная кровью ступени, на которых мы в детстве играли. Я рыдаю, обнимая его голову.
– Это действительно так плохо, как все говорят? – Тон моего собеседника стал почти невыносимо мягким.
– Хуже.
– Не могу себе такого вообразить.
– Конечно. Вы не представляете, как вам повезло, что вы родились в это время и в этом месте. Если у вас нет свободы, у вас нет ничего.
– И что бы вы посоветовали человеку, чья свобода закончится через несколько минут?
Я усмехаюсь.
– Бежать.
По его лицу пробегает тень улыбки, но он явно не принял мой ответ за чистую монету. Своей способностью видеть не только фасад он начинает нравиться мне еще больше.
– Ценить каждую оставшуюся секунду, – говорю я.
Мне хочется спросить, как его зовут, однако гордость меня останавливает. Гордость и страх.
Такой роскоши сейчас не место в моей жизни.
Моргнув, я вижу протянутую ладонь.
– Потанцуете со мной?
Я сглатываю, во рту вдруг становится сухо. Я изучающе смотрю на Золотого Мальчика, стараясь не показывать, что сердце в груди грохочет, а рука так и тянется к нему.
– Почему-то ваши слова звучат скорее как вызов, чем как приглашение.
На пустой балкон просачивается музыка – слабый фон вечеринки.
– Разрешите пригласить вас на танец, Беатрис Перес – девушка, целующая революционеров и похищающая сердца.
То, что он так неумеренно любезен, очень даже нравится мне. Я качаю головой, на моих губах играет улыбка.
– Об украденных сердцах я ничего не говорила.
Он улыбается мне в ответ, и я чуть не зажмуриваюсь,