Девушка А. Эбигейл Дин
из тех, которые сотрудничают и с больницей, и с полицией. Ты понимаешь, о чем у нас пойдет речь?
– О разуме, – ответила я.
– Да, – подтвердила она. – Именно так. Пока врачи и медсестры лечат твое тело, мы займемся твоим разумом. Будем разговаривать о том, что ты чувствуешь, о чем думаешь. О том, что с тобой случилось, и о том, чего ты хочешь сейчас. Иногда в наших разговорах будут принимать участие следователи, а иногда мы будем беседовать с глазу на глаз. Когда мы будем разговаривать вдвоем – только ты и я, – все, что ты мне расскажешь, я не передам никому, это станет нашим секретом.
Она встала со стула и опустилась на колени перед моей кроватью.
– Секретом, понимаешь? – повторила доктор Кэй. – Это я тебе обещаю. Я понимаю разум другого человека, умею с ним работать. Верю, что могу привести его в порядок. Но читать мысли я не в силах. Поэтому мы должны быть честны друг с другом. Даже в том, о чем трудно рассказывать. Согласна?
Голос у нее немного сел.
– Согласна, – ответила я.
Доктор еще что-то говорила, но уже на ходу, отдаляясь от меня, и, когда я проснулась в следующий раз, ночью, ее уже не было в палате.
С тех пор доктор Кэй стала приходить каждый день. Иногда ее сопровождали двое следователей; были они и в тот раз, когда она рассказала мне, что Отец покончил с собой почти сразу после того, как я сбежала. Полицейские, прибывшие первыми, нашли его на кухне. Многократные попытки откачать его ничего не дали – помочь ему уже было нельзя.
Его пытались откачать? Интересно, они очень старались?
Вместо этого я спросила: «Как он это сделал?» Следователи посмотрели на доктора Кэй, а доктор Кэй смотрела на меня.
– Он выпил отравляющее вещество, – произнесла доктор. – Яд. По многим признакам понятно, что все было подготовлено, и заранее.
– В доме обнаружился большой запас яда, – пояснил один из следователей. – Мы думаем, что, возможно, готовилась грандиозная развязка.
Они снова переглянулись. На этот раз – с облегчением, как будто что-то, чего они опасались, обернулось лучше, чем они предполагали.
– Ну, ты как? Что чувствуешь? – спросила меня доктор Кэй.
– Не знаю.
Спустя час, оставшись в одиночестве, я сумела сформулировать ответ: «Я совсем не удивлена».
Мать, как они сказали, находилась в тюрьме. Этот яд предназначался и для нее, но она не стала его принимать; сидела в кухне на полу, положив голову Отца себе на колени; охраняла его тело, подобно собаке. О преданности собак написано столько книг – они не покидают хозяина даже после его смерти.
– А остальные? – спросила я.
– Тебе пора отдохнуть, – ответила доктор Кэй. – Поговорим завтра.
Сейчас я понимаю, какие трудности им тогда приходилось разрешать. С нами работала целая команда – наша новая большая семья: полиция, психологи, врачи. Они сутками стояли перед своими магнитными досками, на которых были прикреплены наши фотопортреты с именами. Под этими именами нас знал весь мир: мальчики – от A до